Литературная Газета, 6563 (№ 32-33/2016)

Важнейшая заслуга Губенко-творца – созданные им образы положительных герое». Заметьте: в центре его режиссуры и драматургии – как правило, хороший человек. Но драматургическая схема придумана настолько виртуозно, что кино, наполненное добросердечными бессребрениками, отзывчивыми людьми с золотым сердцем, не рождает фальши. Добро не просто органично вплетено в ткань повествования, Губенко умудряется «двигать сюжет» без ложных драматургических конфликтов (настоящая болезнь современного театра и кино).

Хотя, конечно, можно сказать, что герои фильмов «Подранки», «Из жизни отдыхающих», «И жизнь, и слёзы, и любовь» принадлежат другой эпохе. Что их органичность – не только заслуга автора, но и примета времени, достижение СССР. Что сегодня в принципе невозможно сконструировать положительного героя – на фоне капиталистической действительности сама попытка создать такой образ может показаться подлогом.

Последний спектакль Губенко, где он и автор, и режиссёр, и один из исполнителей – вещь обличительная, анти-антисоветская. Это инсценировка о беспамятстве и предательстве. «Концерт по случаю конца света» уже два года идёт при аншлагах. Половина зала – молодёжь. Спектакль решён в постмодернистской манере, один из его движущих механизмов – эксперименты с условностью. Актёры играют артистов, играющих классиков русской литературы. Со сцены звучат великие стихи, советские песни, симфоническая музыка, зрителю предлагают балетные и эстрадные номера, контрапунктом с экрана врывается современное ТВ и хроника (например, кадры похорон Ленина)… Неужели кто-то пришёл прощаться в 35-градусный мороз с «сифилитиком», «евреем», «разрушившим на немецкие деньги благоденствующую империю»? Да, оказывается, сотни тысяч…

Представители поколений, воспитанных в антисоветском духе, видят свою Родину в новом, неожиданном образе. Для них спектакль Губенко – безусловно, откровение. Те, кто постарше, удивлены другому – оказывается, можно говорить «об этом» на языке театра.

«Концерт по случаю конца света» – это почти публицистическое высказывание, выражение гражданского чувства, политическая декларация. Но автор настолько изобретателен, что спектакль не превращается в агитку. Это в первую очередь искусство, которое, несмотря на обличительный пафос, неприятие нынешней российской действительности, не «парализует», не вводит в состояние чёрной меланхолии. Зритель-единомышленник воодушевлён самим фактом появления на столичной сцене мощного просоветского высказывания. По сути, этот спектакль одновременно и урок русской истории, и урок русской литературы. Версия приоритетов от Николая Губенко, его закладки на самых важных страницах.

Интервью с Николаем Губенко читайте в ближайших номерах «ЛГ»

Рейтинг спортивный и политический

Рейтинг спортивный и политический

Колумнисты ЛГ / Актуальная философия

Тростников Виктор

Теги: Олимпиада , допинг , рекорды

Всепланетное мероприятие, называемое Олимпийскими играми, касается не только болельщиков, гадающих, побьёт ли Болт свои собственные рекорды и долетит ли наконец чьё-нибудь копьё до стометровой отметки. Тут и политика, и экономика, и вопросы обеспечения безопасности, и даже нравственная проблематика, прозвучавшая в препирательстве относительно употребления допинга. Но всё это не для нашей рубрики. А нет ли в феномене олимпийского движения чего-нибудь такого, что могло бы стать предметом философского обсуждения? Такой аспект в нём есть, и мы его сейчас обсудим.

Олимпийские игры были учреждены в Древней Греции в 776 г. до н.э. с той целью, чтобы граждане соперничающих и воюющих друг с другом городов-государств периодически вспоминали о том, что они принадлежат к единой нации, имеющей общего Гомера, общий пантеон богов, общий язык и общих внешних врагов. Афинянин, радующийся тому, что он не спартанец, и спартанец, радующийся тому, что он не афинянин, участвуя на состязаниях в Олимпии, становились не афинянином и спартанцем, а эллинами и демонстрировали своё физическое совершенство во славу Эллады. Коротко говоря, древние Олимпийские игры выполняли исторически важную объединительную функцию.

Такой же функцией намеревался наделить возобновлённые им в 1896 году Олимпийские игры Пьер де Кубертен. Он хотел, чтобы на Играх соревновались не представители Греции, Италии, Германии и других государств, а представители людского рода и своими достижениями прославляли не отдельные страны, а всё человечество. Трудно сказать, осуществился ли этот замысел на первых новых Олимпийских играх, но на берлинской Олимпиаде 1936 года он с треском провалился. Германия затратила огромные усилия и средства, чтобы немецкие спортсмены были подготовлены лучше всех других; каждая их победа становилась национальным праздником, а успехи иностранных спортсменов комментировались сдержанно, с привкусом досады. Берлинская Олимпиада не внесла никакого вклада в сближение наций, а Германией был подан пример размежевания.