Литературная Газета, 6566 (№ 36/2016)

Не секрет, что антикапитализм представлен не одной лишь советской версией – можно вспомнить Маркузе, франкфуртцев. Даже при беглом взгляде видим разные вариации идеи социальной справедливости в «Деяниях святых апостолов», в святоотеческом наследии, у Иоанна Златоуста, в слове «Против ростовщиков» Григория Нисского, наконец, у Лактанция, который ещё в IV веке писал: «Чтобы других подвергнуть своему рабству, люди стали собирать себе в одни руки первые потребности жизни и беречь их тщательно… После того составили они себе самые несправедливые законы под личиною мнимого правосудия, посредством которых защитили против силы народа своё хищничество» («Божественные настав­ления», кн. 5, гл. 6).

Так что идеи первоначального накопления, «политической надстройки» и эксплуатации родом вовсе не из «Капитала». А крестьянские мысли о «Божьей земле», «всеобщем поравнении» и «чёрном переделе»? А проблема разрыва между деньгами и трудом, которую стремились решать посредством welfare state – государства всеобщего благосостояния?

Иными словами, нет единого социализма, но есть множество эгалитаристских теорий. Проблема в том, что понятие «социализм» сужено и мифологизировано. При слове «социализм» в сознании неизменно зажигается единственная лампочка – «СССР».

Неизбежен вопрос: случайно ли возникла путаница с понятиями и терминами? Боюсь, что нет. Перманентная критика советского социализма, при всей её справедливости, элементарна, она ничего не стоит. Ведь речь идёт об исторических реликтах, за которыми давно не стоит никаких серьёзных интересов. Это чистая риторика, которая, однако, помогает избавляться от «непрофильных активов корпоративной экономики». То есть от доступного всеобщего образования, бесплатной медицины, нормальной пенсионной системы и т.д. Это проще всего сделать, объявив все указанные социальные блага наследием «тоталитарного совка». Но низвержение реликтов советской идеологии – ритуальный акт, а вот идущий следом сброс социальных обязательств совершается вовсе не в историческом плюсквамперфекте.

По сути, общество поставлено в положение туземцев, которых в обмен на идеологические бусы и стекляшки лишают материальных благ. Яркий пример такого неэквивалентного обмена – сегодняшняя Украина. Там кампания по низвержению советских памятников и пере­именованию улиц прикрывает социально-экономическую программу, которая отдаёт в экономическую кабалу несколько будущих поколений.

А вот другой пример – американский. Не столь давно прочёл статью под названием «Шах и мат Берни Сандерсу». Там написано: «Гарри Каспаров ворвался в американскую президентскую гонку, стал звездой «Фейсбука» и… помогает ставленнице финансовой бюрократии – Хиллари Клинтон – топить её главного внутрипартийного соперника». При этом интересно, в каких выражениях Каспаров поучал уже сошедшего с дистанции Сандерса. Он просил перестать рассказывать ему о прелестях социализма, поскольку он жил в СССР и знает, что это такое. Знакомый почерк. Дальше, правда, не удержавшись, шахматный оппозиционер и борец с ростками американского социализма откровенничал: «Америка не может позволить себе роскошь перекладывания амбициозности и жертвенности на другую страну…» – и вся эта расистская галиматья резко сбивает планку его «либерально-демократических» высказываний.

Но важно не исполнение, а замысел: попытка вслед за правым, но антисистемным Трампом сделать нерукопожатным ещё и «левого» Берни Сандерса.

А теперь представим, что Трамп способен совершить невозможное: собрать под одной крышей своих правых провинциальных реднеков и левый электорат, городскую богему, чёрную Америку. Это была бы чистая победа нокаутом. И это было бы возможно при наличии синтетической идеологии, сочетающей консервативные и левые ценности. В таком синтезе и заключается смысл левого консерватизма. Эта синтетичность не позволила бы «переварить» левый консерватизм доминирующей неолиберальной идеологии финансового капитала.

Обсуждая тиранию в СССР, мы обсуждаем что угодно, но не социализм как таковой – притом что он, откровенно говоря, в советском государстве и присутствовал-то в следовых количествах. Чего, правда, нельзя сказать о советском обществе, заряженном традицией крестьянской общины и эсхатологией.

Будем откровенны. Альтернативой справедливому распределению благ по-прежнему является система, отбирающая эти блага у соседей. Альтернатива социальному равенству – неоколониализм. Альтернатива эгалитаристским идеям – идеи расистские. Неважно, какой именно это расизм – социальный, в духе экономистов гайдаровской школы или же неприкрытый нацизм некоторых наших соседей. Методы разные, схема одна: социальные блага в обмен на идеологию.