Литературная Газета, 6572 (№ 42/2016)

Если пройти около полукилометра от посёлка Нижний Архыз, в котором находится Астрофизическая обсерватория, по дороге, ведущей вниз по течению Большого Зеленчука, а затем подняться немного вверх по склону горного хребта Мицешта, можно довольно хорошо разглядеть удивительную наскальную икону. Наскальных изображений Иисуса Христа в мире вообще совсем немного, но это – совершенно непохожее ни на одно другое. Ваш взгляд встречается с очень печальными, полными сочувствия и скорби глазами Спасителя – как будто именно здесь, рядом, оборвалась судьба очень дорогого, любимого человека… Некоторые учёные, которые исследовали наскальный лик, утверждают, что он создан относительно недавно, в конце XIX века. Однако рядом со скалой, на которой написана икона, археологами найдено несколько древних захоронений, которые говорят о том, что это место было святым для христиан в течение нескольких столетий…

…Более тысячи лет назад сюда, в столицу Алании город Маас, для росписи только что построенного Преображенского храма приехал греческий художник по имени Дамиан. Художник этот был некрасив, мал ростом и к тому же сильно прихрамывал – за несколько лет до приезда в Аланию он упал с лесов во время росписи одной из византийских церквей и сломал ногу. Но вряд ли где-либо ещё был такой искусный мастер иконописи – как будто не он писал фрески на стенах и сводах храма, а сам Господь водил его рукой. Лики святых словно оживали под его волшебной кистью, а библейские сюжеты были исполнены столь мастерски, что казалось – их герои и правда разговаривают с молящимися, сражаются, гневаются или движутся в своём вечном и безостановочном странствии по реке времени.

В трудах и заботах протекали месяцы, годы, всё прекраснее становился храм Преображения Господня, а севернее его уже выросли стены нового кафедрального собора Святого Георгия Победоносца. Ни у кого не было сомнений, что и этот, главный собор Алании также будет расписывать Дамиан. Теперь работы доставало ему до самого конца жизни, хотя его всё-таки тяготила эта жизнь среди гор, среди чужого народа, который постепенно приходил к христианству, но ещё во многом следовал старым традициям и продолжал чтить языческих богов. К счастью, правитель Мааса, могущественный царь Сариор уже принял к этому времени христианскую веру, посещал молитвенные службы и всякий раз, бывая в храме, как зачарованный подолгу рассматривал фрески Дамиана. Вместе с Сариором часто приходила и его дочка – улыбчивая и шаловливая Айгора. В храме перед образами, созданными Дамианом, она сразу же затихала, говорила о чём-то полушёпотом, как будто разговаривала со святыми, которые внимательно смотрели на неё с высоких каменных сводов и стен, озарённые таинственным светом, падавшим из окон и куполов. Вскоре она привязалась к Дамиану настолько, что приходила к нему в храм почти каждый день, помогала растирать цветные камешки, подавала инструменты, мыла кисти, но чаще всего просто смотрела, как под рукой мастера оживает мёртвая штукатурка и вместо серого и ровного безжизненного поля перед глазами появляются все краски прекрасного окружающего мира. Сариор иногда выговаривал Айгоре, что негоже царевне водить дружбу с ремесленником, но сам при этом восхищался искусством художника, понимал, что созерцание его образов не может нанести вреда дочери, оно лишь возвышает её юную и нежную душу.

Больше всего в жизни Айгора любила ездить по горным лугам на своём гнедом скакуне по кличке Чадар. Она с малых лет училась верховой езде и была прекрасной наездницей. Обычаи запрещали женщинам принимать участие в праздничных скачках, но девушка переодевалась в мужской костюм, состязалась с лучшими джигитами и часто оставляла их позади себя в стремительной гонке. Все, конечно, знали, кто на самом деле победитель, но в народе любили весёлую и озорную царскую дочь, поэтому охотно прощали ей и эти – не совсем девичьи – шалости. И лишь один человек в Маасе, старый хранитель святилища бога Тейри, всякий раз, зло сморщившись, потрясал костлявым кулаком и говорил царю Сариору:

– Опасайся, царь, твоя дочь бросает вызов богам, и они не пощадят её за это!

Но Сариор только усмехался и говорил хранителю:

– Уймись, старик, кто теперь верит твоим богам, да и существуют ли они ещё?

Прошло несколько лет. Айгора повзрослела, стала красивой стройной девушкой, и царь Сариор уже всерьёз подумывать о её замужестве, но она и слышать не хотела ни о каких женихах. Сариор долго недоумевал, не мог понять, почему его дочь отказывает самым знатным юношам. Однажды после очередного разговора на эту тему Айгора заплакала и сказала:

– Прости меня, отец, но в этом мире есть только один мужчина, с которым я хотела бы связать свою судьбу…

– Кто же он? – с удивлением воскликнул Сариор.

– Он – тот, кто открыл для меня Небо, тот, под рукой и кистью которого оживают мёртвые стены, кто своими чудесными красками превращает сырую холодную осень в тёплое и благодатное лето, тот, с которым Бог стал близким и понятным душе каждого из нас. Это Дамиан.