Литературная Газета, 6572 (№ 42/2016)

Озёр полноводных глаза голубые,

Дымки кочевые над бурной рекой,

И ветви берёзок, как песни России,

Листвою крылатой звенят надо мной.

Плывут над Поляной весёлые песни,

Искрится в потоках живая вода

И знают, что в мире нет места чудесней,

Нет края прекрасней, чем ты, Теберда.

Русский язык

Штурмуют космос корабли,

И океаны

нами пройдены.

Кто слышит музыку Земли,

Тот не разлюбит

песню Родины.

И мне опорой мой язык,

Он посох мой,

крыло мечтателя.

В нём отражён

прекрасный лик

Животворящего Создателя.

В нём гений

русской красоты,

В нём,

как созвездия небесные,

Лугов волшебные цветы

И колориты

наши местные.

В нём всё,

чем дышит вешний сад,

И сила,

силушка нетленная.

И я на русском

спеть вам рад,

Чтоб услыхала

вся Вселенная:

Язык мой русский –

это дар,

Дар близкой сердцу

бесконечности,

Чтоб мог держать

любой удар

Порывом истинной

сердечности.

И коль душа моя чиста,

Не в дружбе сердце

с чёрной сворою,

С небес,

как с нотного листа,

Он будет вечной

мне опорою.

Таков он,

русский мой язык,

Язык любви,

язык мечтателя.

В нём отражён

прекрасный лик

Животворящего Создателя.

В храме

В храме

Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / ПРОЗА КАРАЧАЕВО-ЧЕРКЕСИИ

Теги: ПРОЗА КАРАЧАЕВО-ЧЕРКЕСИИ

Виталий Миликовский

Родился в 1941 году. Окончил Краснодарский политехнический институт, работал на различных промышленных предприятиях. Писать стихи и рассказы начал в 60-е годы во время службы в Советской армии. С 1945 г. живёт в г. Черкесске.

Жена с сыном собираются в церковь. Сегодня боль­шой православный праздник.

– Пойдём с нами, – говорит жена, – Владыко при­езжает из Ставрополя.

– Разве из любопытства, пожалуй.

...Звонят колокола. Народу – не протолкнуться. По­мещение церкви забито верующими. Идёт служба. Гро­мадный такой, метра под два ростом, настоящий Осля­бя, Владыко в черной рясе и высоком клобуке, от кото­рого он кажется ещё выше, мощным басом читает ака­фист, певчие складно вторят на хорах. Пахнет ладаном, душно, и я выхожу во двор. Там тоже полно народу. Улучив момент, присаживаюсь на лавочку.

– Молодёжи-то вона сколько, – говорит одна моя соседка.

– Слава Богу! – вторит ей другая. – Возвращаются старые времена, люди к Богу идут, правды ищут. Тут она, правда, у Бога, – и женщина истово крестится.

В самом деле, половина присутствующих – молодые люди, много детей, не капризничающих и не плачущих, на лицах радость. Как-то неловко сидеть молча, и я пы­таюсь включиться в беседу.

– Говорят, что у каждого есть своя икона, так же, как и Ангел-хранитель, – обращаюсь я к своей соседке, – это в самом деле?

– А как же, – отвечает она, – у каждого он и есть, Ангел-хранитель, с рождения, слава Тебе, Господи! – И она осеняет себя крестным знамением.

– А вы крещё­ный? – обращается ко мне другая.

– Да нет, – отвечаю, не пришлось как-то.

– Надо! Надо крещение принять! А икона своя у каждого, стало быть, имеется. Кто вы по знаку зодиа­ка? – неожиданно спрашивает она.

– Овен.

Обе мои собеседницы многозначительно перегляды­ваются.

– Креститься бы вам надо.

– Да возраст... За шестьдесят уже.

– А это никогда и не поздно.

– Я подумаю.

– Чего тут думать, пойдите да и покреститесь. Жена-то, небось, крещёная?

– И сын, – говорю, – тоже.

– Надо, чтоб вся семья в православии жила.– Бог любить будет.

– Да Он и так всех любит.

– Любит-то любит, а крещёного ещё и бережёт. – Я согласно киваю. Помолчали.

– Так как же определить, где моя икона?

– А ты пойди, милай, в храм-то, и по­ищи. Она сама тебе знак подаст.

Служба, кажется, закончилась. Верующие потихонь­ку выходят, крестятся. Жены с сыном что-то не видать. Немного подождав, захожу в церковь. Окружённый пес­трой толпой верующих, высится чёрной громадой боро­датый Ослябя.

– Благословите, Владыко. – Он благословляет и даёт руку для поцелуя. Вот и моя, выстояв очередь, мнётся перед ним в нерешительности. Владыко протягивает ей свою могучую длань и осеняет крестом.

– Цалуй руку, девица. Ты губы не сотрёшь, а я всё равно руки омою.

Зардевшись, она целует протянутую руку.

– Пошли во двор, тут душно, – говорит жена.