Литературная Газета, 6572 (№ 42/2016)

Впрочем, мы помним и ещё одну объединённую европейскую армию. Она называлась вермахт. Кто там только не служил! И украинская дивизия СС «Галичина», и эстонские и латвийские легионеры-эсэсовцы, и хорватская добровольческая бригада, и французская дивизия СС «Шарлемань», и испанская «Голубая дивизия», и 2-я венгерская армия, и 3-я и 4-я румынские армии, и 8-я итальянская армия, насчитывавшая 10 дивизий, в том числе 3 альпийских. Как воевали?

Испанцы потеряли под Волховом, Ленинградом и Новгородом 5 тысяч человек, итальянцы на Дону и Волге за период с 20 августа 1942 по 20 февраля 1943-го убитыми и пропавшими без вести 87 795 человек, румыны в ходе Сталинградской битвы понесли общие потери численностью 158 850 человек. Впрочем, это вполне объяснимо, ибо румыны даже траншеи не слишком охотно рыли – как-то не с руки было. Иное дело – с криками «бранзуретка» резать бессарабских евреев да заниматься контрабандой в отданной им на откуп Одессе.

Впрочем, это всё дела прошлые.

А каким видит будущее евросоюзной армии главковерх Юнкер? Кстати, не пора ли его самого переименовать в маршалы?

И опять же, на каком фронте Юнкер ценности защищать желает? На тираспольском, украинском или при­балтийском?

Тут неплохо бы к планированию операций подключить эстонских, румынских или, на худой конец, ирландских военспецов. А то их что-то давно в стратегических штабах не видно.

И кто же станет во главе вооружённых сил? Ну, понятно, общее руководство возьмёт на себя президент Еврокомиссии. Личную охрану главковерха обеспечит верное ему люксембургское казачество, которое по этому случаю можно переименовать и в юнкеров. Впрочем, можно по старой памяти привлечь латышских стрелков: на борьбу с «контрой» – в полевую жандармерию. Тряхнут стариной мальтийские рыцари и кипр­ские подпольщики. Этих – в разведку. Парадные войска могут составить греческие гренадёры в юбочках и сродные им шотландские горцы, тоже в юбочках, но шерстяных и подлиннее.

Остальными военными делами пусть немцы занимаются – не привыкать.

Судя по всему, идея европейской армии крепко вплелась в брюссельские извилины. А ежели что в евробюрократический мозг попало, извлечь не просто. Хотя скептические голоса и раздаются.

«Скорее поросята научатся летать, чем у Евросоюза появится своя армия», – заявил недавно британский дипломат, бывший посол в Вашингтоне Кристофер Майер. Британцев вообще до жути пугает любая конкуренция с американцами.

Пугает такая перспектива и прибалтов, особенно Латвию, которая хоть и пестует своих эсэсовцев как «героев» и «борцов за свободу», но всё же не желает переквалифицироваться окончательно в натуральных латышских стрелков, то есть начать стрелять, предпочитая, чтоб за них это делали другие. В первую очередь НАТО. То есть те же американцы. Иначе, считают латыши, а вместе с ними поляки со словаками, может получиться неразбериха: натовцы и европейцы начнут кивать друг на друга, а многострадальную Ригу никто не отстоит. Нехорошо. А потому шлют они запросы в Берлин с требованием унять брюссельских зуавов. Больше, видимо, некому.

Но тут уж дело хозяйское: ежели доблестному предводителю еврокомиссаров Юнкеру совсем неймётся и очень хочется в маршалы, ну что ж, – жезл в руки. И ура!

Французский казус

Французский казус

Политика / Мир и мы / Взгляд

Ливри Анатолий

Теги: Франция , общество , политика

Что лежит в основе неадекватного поведения лидеров «пятой республики»

Нынче у многих Франция ассоциируется со страной нетрадиционных браков, с узаконенной рекламой сексуально-психических отклонений, с государством, где режим ЧП едва ли не перманентен, где не поймёшь, кто более опасен – исламские террористы или местные бандиты.

Именно в этой связи полезно философское осмысление процессов, происходящих на родине Рабле и Мольера. Такой анализ нужен в том числе и для предостережения других наций, ещё сохраняющих самих себя от медленного самоубийства. В том числе для российского общества, на жизни которого отражаются набравшие силу в 90-е годы процессы подобного рода. Иными словами, французский казус в чём-то помогает пролить свет на состояние умов и нравов, прежде всего, конечно, на Западе.