Литературная Газета, 6573 (№ 43/2016)

Из рассказов старых людей

По широкой лесной поляне резкими порывами проносится северный ветер. Заглянув под ёлки, стоящие на краю поляны, ныряет в лес. Вызывая ропот в деревьях, путаясь в их ветвях, летит вперёд и вперёд. Но сила его в лесу иссякает с каждым деревом. Ветер изо всей мочи старается достичь другой поляны, где он сможет широко вздохнуть и расправить крылья. Но похоже, что парме нет конца. Сосны и ели стоят крепкие, не верится, что они когда-нибудь упадут. Или превратятся в такие, как эта сухая ёлка. Была когда-то стройной, живой, потом помельчали и опали иглы, и сейчас она, с потемневшим стволом и голыми раскоряченными ветвями, торчит нелепо, страшно, скрипя-жалуясь своим соседкам на старость. Навалился на неё ветер упругим телом, хотел вырвать из земли, да не вышло, так и осталась сухостоина скрипеть, выставляясь на толстых руках – корнях.

А ветер полетел ещё глубже, туда, где стояли рядом три дерева. Это были старая сосна, узловатая ель, которая с детства как будто порывами поднималась к небу, а потом уже взялась наращивать ветви, красивая и плотная, как свечка, а третьей была бледная молодая берёза. Сосна и ель пустили её в середину, будто понимали, что она появилась здесь, среди хвойных деревьев, случайно. Хоть с какой стороны дул на берёзу ветер, недовольный тем, что сюда забралась белоствольная любительница полян, он не мог её побеспокоить. А под боком у берёзы, внизу у самой земли, маленькие трепетные берёзки подрастали девчонками…

Вот уже много лет сосна, ель и берёза жили одной жизнью. Одинаково видели на небе солнце и облака. Одинаково мёрзли зимой. В осенние дождливые дни, конечно, больше всего доставалось берёзе. Её листья опадали, и будто стыдно делалось бедняжке перед своими подругами за свою наготу. Одно только дерево было обнажённым в этом лесу – берёза, и сосна и ель как могли заслоняли её от любопытных взглядов других деревьев.

Но приходила весна, и берёза снова одевалась в красивую зелёную рубашку. Становилась даже красивей своих защитников, которые всю зиму старались получше спрятать её от знобящего ветра.

…Долго ещё шнырял в лесу, запутываясь в ветках, ветер. Выл в верхушках жалобной тварью и наконец выбрался на волю. Здесь, на голом месте, он вздохнул что есть мочи, поднялся вверх и ринулся на лес по другой стороне широкой вырубки, которую не так давно сделали местные лесорубы.

Ветер, пробравшись по лесу, выскочил на картофельные поля – к деревне.

Коля Козлов, 33-летний мужчина, с мешком за плечами направлялся ко двору. Он как будто из глины сложён, коренастый, плотный. В мешке лежали три листа шифера. Коля достраивал новую баню и на крышу крыльца сегодня собирался постелить этот шифер. Он уже приладил его наверху к доскам, как вдруг неожиданно налетевший ветер, разметав Колины волосы, легко, как щепку, сбросил вниз лист.

– Ну, чёрт, – буркнул Коля и спрыгнул за шифером прямо в картофельные кусты.

Виктор Михайлович сидел дома. В шестьдесят лет уже не каждого тянет на жаркий двор. Хочется прохлады. Он видел через открытое окно, как мчалась по дороге пыль, поднятая сильным ветром. Мелкие песчаные снежинки даже сюда долетали, били в лицо, забиваясь в морщины. Вдруг испуганная маленькая птичка, дуром искавшая тихого места, ткнулась тельцем в стекло, а потом вспорхнула в комнату. Вертанула головкой раз, другой и, напуганная увиденным, вылетела обратно. Пожилой человек удивился нежданной гостье и пробормотал:

– В дом залетела, не к добру.

Таня только что закончила сгребать сено. Под окошком скосила вчера, а сегодня уже сухое. Жара. Большая копна получалась. Молодая женщина работала легко. И на сердце было легко – от тайной мысли. Сегодня, перед самым утром, она поняла, что внутри её зародилась новая жизнь. Кто – девочка или мальчик, а может, близнецы её пупок основой своей жизни сделали.… Два года назад Таня вышла замуж, но до сих пор ребёнок у них с мужем не получался. Сейчас ей двадцать один. А вот сегодня утром поняла, что случилось давно ожидаемое. И когда ветер раскидал собранное сено, Таня не рассердилась, а рассмеялась на проказника. И быстро, легко собрала разбросанное снова.

На дворе притихло. Ни малейшего дуновения. Это утро было такое, словно воздух на одном месте висел. Издалека будто звук послышался. Солнце уже высоко поднялось, когда до места, где стояла сосна, ель да выросшая под ними берёза, донеслись неслыханные ранее голоса. Где-то, ещё далеко, визжали пилы, рычали сильные трактора. Только ударов топоров пока ещё не было слышно. Деревья будто окаменели. Иглы на сосне и ели встали торчком. Листья берёзы будто опустили крылья, замерли. Страх обуял всех троих от доселе неслыханных звуков. А внутри появилась какая-то необъяснимая боль. Деревья стали ждать какой-то нехорошей перемены в своей, казалось бы, вечной жизни.