Литературная Газета, 6578 (№ 48/2016)

Праздничный ужин обошёлся без изысканного афродизиака. Сей атрибут гастрономической dolce vita уж больно специфичен, и не все друзья выдержали трюфельный дневной марафон. Вечером на сцену вышел красавец артишок. Он хорошо был известен и в Древнем Египте, и в Древней Греции. Древний Рим баловался сердцем артишока, сваренным в воде или вине. Под именем «каршуф» его ещё в IV веке до н.э. выращивали арабы Средиземноморья. Они же и вернули овощ в средневековую Европу. В Тоскане артишок прижился и полюбился как простому народу, так и знати. Екатерина Медичи была большой его поклонницей и представила любимца французскому королевскому двору. С тех пор и французы вслед за тосканцами охотно пускают артишок в свой рацион. Шишкообразный плод можно отваривать, мариновать, запекать, добавлять в сыром виде в салаты. Мне он нравится и в запеканке, и в маринаде, а его отваренное в подсоленной воде сердце, приправленное соусом из оливкового масла и лимонного сока, – пальчики оближешь.

Прежде чем предаться очередному приступу чревоугодия, мы поднялись по внешней лестнице здания, освещённой факелами и горящими плошками, как до нас поступали гости предыдущих семи столетий. Отблески пламени придавали нашему шествию загадочность и торжественность. Подъём закончился перед массивными дверьми, как по мановению волшебной палочки распахнувшимися перед нами.

Мы вошли в гостиную, где вокруг полулежавшей на козетке мраморной дамы работы знаменитого скульптора Кановы ампир с классицизмом водили эклектический мебельный хоровод под аккомпанемент задумчивой арфы. Издаваемые инструментом звуки прекрасно гармонировали с экспозицией салона, тогда как мы – в современной одежде, хотя она была и по моде, и к лицу, – не очень-то вписывались в антураж. Мне даже показалось, что мраморная хозяйка салона, владевшая Ла Сувера во времена Наполеона I, неодобрительно поглядывает на нас. Казалось, ей не по душе наши туалеты, наши легкомысленные речи, громкий смех и активное потребление местного игристого вина. А возможно, она нам просто зави­довала.

Пока она оставалась навечно прикованной к козетке, мы прекрасно проводили время в её владениях: прогуливались по дорожкам её парка, наслаждались в её церкви хитами итальянского тенорового репертуара, сладко спали в уютных покоях её замка. А теперь в её столовой нас ждал великолепный ужин при свечах, приправленный весёлыми шутками и занимательной беседой.

Предыдущие главы опубликованы в № 25–26, 27, 37, 39, 45, 47

Дороги

Дороги

Литература / Поэзия

Циникер Владимир

Непросто дотянуться до успеха,

Непросто к счастью отыскать ключи.

Из Вологды я в Керчь когда-то ехал,

Ты мне навстречу ехал из Керчи.

Дорога без конца и степь без края

Смирят гордыню и умерят спесь.

Мы небогаты, но не голодаем,

Довольствуемся тем, что в жизни есть.

Послал Бог нам с тобой всего немного:

Простой одежды, хлеба и вина,

А под ногами расстелил дорогу,

На много лет вперёд она видна.

С тобой мы не искали доли лучшей,

Но жизнь открыла новую главу,

И грозовым свинцом покрыли тучи

И солнца лик, и неба синеву.

Не к месту, неожиданно, некстати

В дороге выпал резкий поворот:

Просёлок из Варыкино в Юрятин

Сквозь ледяную стужу нас ведёт.

Здесь страхи и тревоги вдоль дороги,

Зов Бога здесь не слышится в пути,

Несут без цели нас куда-то ноги,

Здесь некуда и незачем идти.

Тут мы с тобою только часть потока,

Свернуть здесь можно только вместе с ним,

Дорога оборвётся здесь до срока

Для тех, кто в серой массе различим.

Однако всё кончается когда-то,

Сквозь облака пробился робкий луч,

Вернулись по домам с войны солдаты,

От счастья вновь мелькнул в тумане ключ.

И нас выводит, наконец, кривая

Из серой и холодной глубины

В ночь полнолуния в начало мая,

На вожделенный бал у Сатаны.

Здесь оживут униженные тени,

Судьба нам улыбнётся в этот раз:

Нагая королева в восхищеньи

Тут с ног до головы одарит нас.

Всё сбудется, к чему так долго шли мы,

Пешком в пути измерив полстраны,

Пригреты солнцем и судьбой любимы,

Мы счастливы, свободны и хмельны.

Закажем тройку и туда поскачем,

Где страстью и огнём горят глаза,

Где всякого любовь ждёт и удача,

Где копоть не покрыла образа.

Навстречу счастью понесёмся бойко,

На розовый закат, на ясный свет.

Куда же ты, Русь-тройка, птица-тройка?

Куда ты нас примчишь? Ответа нет...

Вдруг налетела злая сила сзади,

В ряды построив нас, вмиг снявши хмель,

Придуманных химер неясных ради

И ради собирания земель.

И как недоброй давнею порою

Злой рок определил порядок свой:

Нам жить в строю, ходить и думать строем,

Смотреть туда, куда укажет строй.

Нам кто-то от себя пути назначил,

А кто дорогу выберет не ту,

Тому путь ляжет так или иначе

На встречу с Кавторангом в Воркуту.

Недолговечно счастье и нестойко,

Опять брести нам босиком в пыли.

А если, запоздав, приедет тройка,

Пусть скажут: господа, пешком пошли...

Почти как в кино

Почти как в кино

ТелевЕдение / Телепозитив

Кондрашов Александр

Письмо из госпиталя