Литературная Газета, 6593 (№ 14/2017)

Тут же, в первой части своей повести, Николай Гоголь даёт важную оценку потере пассионарности Киевской Руси и показывает зарождение новых пассионариев – козаков:

«Бульба был упрям страшно. Это был один из тех характеров, которые могли возникнуть только в тяжёлый ХV век на полукочующем углу Европы, когда вся южная первобытная Россия, оставленная своими князьями, была опустошена, выжжена дотла неукротимыми набегами монгольских хищников; когда, лишившись дома и кровли, стал здесь отважен человек; когда на пожарищах, в виду грозных соседей и вечной опасности, селился он и привыкал глядеть им прямо в очи, разучившись знать, существует ли какая боязнь на свете; когда бранным пламенем объялся древле мирный славянский дух и завелось козачество – широкая, разгульная замашка русской природы, – и когда все поречья, перевозы, прибрежные пологие и удобные места усеялись козаками, которым и счету никто не ведал, и смелые товарищи их были вправе отвечать султану, пожелавшему знать о числе их: «Кто их знает! у нас их раскидано по всему степу: что байрак, то козак» (что маленький пригорок, там уж и козак)».

Вот как описывает «историческую миссию» козаков Николай Гоголь:

«Уже известно всем из истории, как их вечная борьба и беспокойная жизнь спасли Европу от неукротимых набегов, грозивших ее опрокинуть. Короли польские, очутившиеся, наместо удельных князей, властителями сих пространных земель, хотя отдаленными и слабыми, поняли значенье козаков и выгоды таковой бранной сторожевой жизни. Они поощряли их и льстили сему расположению».

Говоря об Украине, Николай Васильевич подчёркивает, что «русский характер получил здесь могучий, широкий размах, дюжую наружность».

Примечательно, что в тексте Николай Гоголь намеренно несколько раз использует слово не Украина, а Украйна, подразумевая не государство, а географическую территорию – как Крым или Сибирь. При этом сами козаки в повести идентифицируют себя как русские и свою землю тоже называют русской. Стоит отметить, что подобная детализация появилась именно в редакции 1842 года.

Интересно и вот что: называя козаков русскими, Николай Васильевич употребляет в повести и слово «Новороссия»:

«Тогда весь юг, всё то пространство, которое составляет нынешнюю Новороссию, до самого Чёрного моря, было зелёною, девственною пустынею. Никогда плуг не проходил по неизмеримым волнам диких растений. Одни только кони, скрывавшиеся в них, как в лесу, вытоптывали их».

Не толерантная христианская Сечь

Споря о том, идти ли походом на татар, один козак в сердцах говорит:

«Так, стало быть, следует, чтобы пропадала даром козацкая сила, чтобы человек сгинул, как собака, без доброго дела, чтобы ни отчизне, ни всему христианству не было от него никакой пользы? Так на что же мы живём, на какого черта мы живем?»

А вот какие проблемы волновали Тараса Бульбу:

«Тогда влияние Польши начинало уже сказываться на русском дворянстве. Многие перенимали уже польские обычаи, заводили роскошь, великолепные прислуги, соколов, ловчих, обеды, дворы. Тарасу было это не по сердцу. Он любил простую жизнь козаков и перессорился с теми из своих товарищей, которые были наклонны к варшавской стороне, называя их холопьями польских панов. Вечно неугомонный, он считал себя законным защитником православия».

Козаков Николай Васильевич называет рыцарями. Саму Сечь он описывает так:

«Эта странная республика была именно потребностию того века. Охотники до военной жизни, до золотых кубков, богатых парчей, дукатов и реалов во всякое время могли найти здесь работу».

Тут же Николай Гоголь описывает тамошнюю жизнь и нравы, используя по нынешним меркам весьма неполиткорректную лексику:

«И вся Сечь молилась в одной церкви и готова была защищать ее до последней капли крови, хотя и слышать не хотела о посте и воздержании. Только побуждаемые сильною корыстию жиды, армяне и татары осмеливались жить и торговать в предместье, потому что запорожцы никогда не любили торговаться, а сколько рука вынула из кармана денег, столько и платили. Впрочем, участь этих корыстолюбивых торгашей была очень жалка. Они были похожи на тех, которые селились у подошвы Везувия, потому что как только у запорожцев не ставало денег, то удалые разбивали их лавочки и брали всегда даром».

Привет Украине

Зарождение конфликта в повести – прибытие парома с рабочими. Те привезли лихие вести:

«– Такая пора теперь завелась, что уже церкви святые теперь не наши. – Как не наши? – Теперь у жидов они на аренде. Если жиду вперёд не заплатишь, то и обедни нельзя править. – Что ты толкуешь? – И если рассобачий жид не положит значка нечистою своею рукою на святой пасхе, то и святить пасхи нельзя».

Дальше – больше и страшнее для православной козацкой души: