Литературная Газета, 6599 (№ 21/2017)

– Сейчас открывается много новых учебных заведений средне-специального образования. Государство взяло курс на возрождение рабочего класса. Кто-то должен и своими руками что-то добывать, создавать добавочную стоимость.

– Конечно, тем более много новой техники появилось и на открытых разрезах, и в шахтах. Нужно уметь с ней работать. Приходят ребята и с высшим образованием. Очень важно, какой коллектив, из кого он состоит. Сейчас многие предприниматели, когда организуют какое-то производство, сталкиваются с проблемой нехватки рабочих рук. А откуда ж они возьмутся, если нет престижа рабочих профессий. Надо повышать его всем вместе. И на СМИ в этом плане лежит самая большая ответственность. Повышать интерес надо не только к шахтёрскому труду, а ко всем рабочим специальностям. Недаром говорят: пока работают заводы, живёт страна.

– Вы уже стали государственным деятелем, сделали профессиональную карьеру, а сохранились ли в душе романтические представления из юности, когда вы решали для себя, пойти ли вам в шахту или не пойти по каким-то причинам?

– Надеюсь, что да, потому что без этого и жить-то трудно. В труде шахтёра есть место романтике, но особой – суровой, мужской. Для мужчины это особое чувство локтя, которое сплачивает, в том числе и молодёжь. Когда они понимают, что помимо тебя и твоей семьи существуют люди, которые готовы за тебя жизнь отдать, если ты будешь готов за них это же сделать. Такая вот круговая ответственность – не порука, а именно ответственность высочайшая – она создаёт дополнительный стимул для жизни, для работы. Это и преодоление себя каждый раз, которое тоже заставляет возвращаться в забой. Есть те, кто приходят, только спустились в шахту – и сразу уходят: быстро понимают, что не смогут там работать. Кто-то пересиливает себя: год отработает – и всё равно уходит. А те, кто остался работать в шахте на годы, – кремень.

Пример такой легендарный есть – Владимир Николаевич Лавренюк – человек в шахте переломанный. Давно это было: падал в печь. А что такое печь… Как вам объяснить… Это щитовая отработка вертикальных пластов. Пробуривается скважина метровая, уголь взрывается, под щитом люди работают, деревянный накатник: щит садится, а уголь туда уходит, и там отгружают его. Печь бывает и 100, и 60 метров. Когда Лавренюк падал, она была глубиной 40 метров. Сбило его углём, упал вниз головой прямо в печь, ещё и сверху углём засыпало. Хорошо, не задохнулся. Выгрузили из печи уголь, достали его, спасли. Жив остался! И до сих пор работает – ну не в шахте уже, ему больше 60 лет – на поверхности продолжает трудиться. Железный человек. На таких примерах молодёжь учится.

– Значит, шахтёрская профессия воспитывает ещё и мужество. Наверное, то, что сейчас происходит в угледобывающих регионах Украины – Донецкой, Луганской областях, – во многом связано с субкультурной, профессиональной спецификой этой мужской профессии. Шахтёров просто так невозможно разъединить, в своей сплочённости они могут дать ответ на различные вызовы и угрозы, которые связаны с территорией, родным языком, безопасностью семей. Как вы думаете, это так?