Литературная Газета, 6601 (№ 23/2017)

Четвёртого ноября союзы деятелей культуры ГДР объявили о проведении манифестации, на которой они потребовали свободы слова, передвижения, собраний и, главным образом, свободных и демократических выборов… Руководство ГДР уже не владело ситуацией. Началась настоящая революция. Это был протест не только части немецкого народа, но и всех граждан. Народ дал понять, что он не хочет быть массой, а гражданами, имеющими человеческое достоинство и гражданскую ответственность.

С ведома нового Центрального комитета СЕПГ и лично Эгона Кренца член политбюро Гюнтер Шабовский организовал 9 ноября 1989 года в 18 часов пресс-конференцию в восточно-берлинском департаменте печати… Телевидение ГДР транслировало пресс-конференцию в прямом эфире. Корреспондент итальянского агентства АНСА (Национальное агентство объединённой печати) Рикардо Эрманн опоздал, поэтому вынужден был сесть прямо перед сценой у ног члена политбюро Шабовского. В ту минуту ещё никто не знал, что здесь будет писаться история. Почти целый час в типично туманных выражениях Шабовский говорил о расширении для граждан ГДР возможностей ездить на Запад. По примеру нетерпеливых журналистов зал начал шуметь. В конце концов он неуверенным голосом произнёс:

– Выезды граждан ГДР в ФРГ могут состояться. – Зал про­должал шуметь. Эрманн, сидящий в метре от Шабовского, поднял руку первым.

– Это распространяется и на Западный Берлин?

– Д...да, – минуту спустя, явно колеблясь, ответил Шабовский.

– С какого времени это будет действовать? – Прозвучал в зале вопрос. Шабовский смотрел Эрманну прямо в глаза. Кто знает, что в эту минуту пришло ему в голову, но он на удивление решительным голосом ответил: – Сейчас же. – Потом он как бы осёкся, но джинн уже был выпущен из бутылки.

В эту самую минуту были ликвидированы обе части Германии. Томас и Хайке обнимались. Новость подхватило агентство Рейтер, её передавало всё западно-германское телевидение и все радиостанции… толпы людей уже ринулись к пропускным пунктам. Самый мощный удар пришёлся на пункт Борнхолмер Брюке…

Когда радио объявило, что граждане Западного Берлина собираются на стороне пограничного перехода в Восточный Берлин, Томас и Хайке не могли не присутствовать при этом. Этот переход отделяло всего несколько улиц от дома в западноберлинском Веддинге, где они жили… Улицы были полны людей. Однако с восточной стороны города их было ещё больше. Толпы людей скандировали: «Тог auf! Tor auf!» («Откройте ворота! Откройте ворота!») Пограничники явно нервничали. Люди, стоявшие впе­реди, спорили с пограничниками. Напряжение было огромным.

Никто не знал, применит ли высшее руководство силу. Оружие у полицейских было наготове. В боевой готовности находились пулемёты и водомёты. В конце концов дежурный офицер обер-лейтенант Ягер позвонил в Штази. Там прозвучал лишь растерянный ответ: – Постарайтесь оттеснить как можно больше людей обратно. Самых агрессивных пропустите... Ничего не поняв, Ягер положил трубку. Было ясно, что в центре всемогущей тайной полиции не знают, что делать… Он снова позвонил в центральный аппарат, чтобы получить согласие на отмену пограничного контроля. В окно его кабинета, расположенного в деревянном здании, колотили разъяренные жители Восточного Берлина. С другой стороны перехода кричали жители Западного Берлина: «Выпустите их, выпустите их!!!» Он попытался дозвониться, но никто не снимал трубку. С минуту подумав, он решил действовать на свой страх и риск. Он вышел и поднял шлагбаум. Было ровно одиннадцать часов вечера. Пропускной пункт Борнхолмер Брюке и его дежурный начальник стали тем самым слабым звеном в цепи, которое должно было порваться, чтобы все остальные звенья тоже распались.

Оказалось, что куры в клетке под названием ГДР не были довольны. Люди ринулись в Западный Берлин, танцевали, обнимались, плакали. Навстречу им шли их братья и сёстры из Западного Берлина. Сотни «трабантов» и «вартбургов» пробирались среди толпы людей на Запад. Томас и Хайке обнимали друг друга, а потом и своих соотечественников с востока. Постепенно к двум часам ночи были открыты все пропускные пункты в ФРГ и в Западный Берлин. Хозяева пивной на Курфюрстендамм разливали пиво бесплатно. Томас вместе с Хайке отправился к Бранденбургским воротам – символу разделённой Германии. Сотни людей забрались на стену. Томас смотрел на них. Он никогда не поверил бы, что на стене можно танцевать…

На другой день в девять часов в кабинете генерального секретаря ЦК СЕПГ Эгона Кренца зазвонил телефон. Телефонистка соединила его с советским послом Вячеславом Кочемасовым. – Товарищ Кренц, я хотел бы выразить тебе недоумение Москвы по поводу того, что вы в одностороннем порядке открыли переходы в Западный Берлин.

– Извини, товарищ посол, но это было согласовано с вашим министром иностранных дел Шеварднадзе.

– Да, но только открытие переходов между ГДР и ФРГ, а не в Берлине. Вы нарушили союзнические обязательства и статус Берлина. – Договорив, Кочемасов положил трубку…

Спустя час Кочемасов позвонил снова. Кренц, нахмурившись, снял трубку.