Литературная Газета, 6613 (№ 37/2017)

Автора этой книги называют в предисловии «чутким проводником в сегодняшний мир, где «никто не знает, как писать, никто не знает, что делать», искренне полагая её книгу не коллекцией баек, а романом воспитания. Стоит отметить, что со времён шоковой терапии, которую практиковала в своих текстах её предшественница Анна Козлова, многое изменилось, а жанровая высота по-прежнему манит молодых и неопытных. Так, например, пресловутые арабы из творческого наследия Козловой у Бешлей заменены на жителя Мальты из первого рассказа сборника, а весёлые оргии заменяют разговоры о парне, оставшемся в Москве. Что же мешает молодой журналистке из автобиографической книжки быть лучше, интереснее, быстрее? Деньги, которые предлагает криминальный ухажёр? «Вот и брат говорит, что в деньгах», – удивлялся герой культового фильма «народному» представлению о силе. Родители героини – туда же, к истокам сермяжной традиции. «Ваше поколение может жить легко», – кричит ей мать, на пару с отцом бросившая ради бизнеса институт. И всё же не получается, и даже мантра критика в предисловии о том, что в романе Бешлей «можно расти в обе стороны: вперёд – обживать взрослость или назад – разблокировать молодость» – не помогает. Понятно, что проза молодых во многом экспериментальна, и в будущем такой Тянитолкай будет выглядеть милым анахронизмом, но проживать жизнь в литературе ещё не означает лаборатории жанра. То есть можно забавно рассказывать о различных житейских ситуациях, имитируя движение сюжета, но если эти ситуации разняться лишь местом действия, а не психологизмом, развитием образа или хотя бы внутренней организацией текста, то и роман с жизнью не сложится. С литературой – обязательно, поскольку любой опыт летит в писательский котёл, а его в жизни героини хватает. В основном это, конечно, шишки, которые стала набивать дочь упомянутых бизнес-родителей, которые бросили её в омут жизни, то есть в общежитие, где она ни убираться, ни готовить не умела. Зато разговоры о политике разговаривать – вполне. «– Я очень уважаю президента страны, которой стольким обязана, – спокойно ответила Латышка. – Я умею быть благодарной», – сообщают нам в этой самой студенческой общаге, и говорить в общем-то не о чём.» – Все аргументы, услышанные мной на родительской кухне, как будто вдребезги разлетались о непоколебимую уверенность в Латышкином голосе. Я вдруг пожалела, что из кармана пальто нельзя как-нибудь достать моего папу».

Осенью поздней, в вечернее время...

Осенью поздней, в вечернее время...Выпуск 11

Спецпроекты ЛГ / Литературный резерв / Книжный ряд

Колокольцева Ксения

Теги: Ганна Шевченко , Форточка , ветер

Ганна Шевченко. Форточка, ветер. М.: ИПО «У Никитских ворот». 2017, 108 с.

На сегодняшний день Ганна Шевченко достаточно известный, хотя и молодой поэт. Родилась она в городе Енакиево Донецкой области, с 2005 года живёт в Москве. Публиковалась во многих литературных изданиях, участник VIII и IX Форумов молодых писателей России в Липках, Волошинских фестивалей.

Ганна Шевченко ещё и прозаик (в 2009 году вышла книга короткой прозы «Продъёмные краны») и, может быть, именно это – умение строить повествование и делать необходимые смысловые акценты на художественных деталях – сделало её стихи сюжетными, предметными и зримыми. Вместе с тем они обладают и атмосферной выразительностью, и стереоскопичной образностью.

Здесь бывает то редко, то метко,

но, увы, не бывает ничьей –

это крестики-нолики, детка,

объясняю я дочке своей.

Вот зима, вот деревья и птицы,

вот одетое в пластик окно,

я о левом плече продавщицы

написала бы, если б оно

появилось над блеском витрины,

но оно не желает парить,

лишь минуты летят триедины,

и охранник мелькает, небрит.

Это частности, серая пена.

Но без этих деталей кино

не случится, и мир постепенно

из нелепостей лепит панно.

Вот и я в его хрупком составе

все стихи посвящаю тебе,

игроку, что свой крестик поставил

на моей незаметной судьбе.

Вот снежинок летящие банты,

вот лопух под сугробами скрыт,

вот создатель в атласных пуантах

над холодным Подольском парит.

Из случайностей и нелепостей мира глаз поэта выхватывает те штрихи, которые делают его осмысленным, пригодным для жизни и для любви. Хрупкость мироощущения, какая-то внутренняя надломленность, внезапное горькое удивление перед всем, что нас окружает, – вот основные особенности поэтики Ганны Шевчено.

И ещё – обаятельное смирение перед тайной бытия. Не опускание рук, нет, а только лишь замирание перед необъяснимым величием мира и любованием мгновенно промелькнувшей красотой.

Осенью поздней в вечернее время

чем заниматься, когда отключили

свет, и теперь не работает ноут,

фен, телевизор и микроволновка,

люстры погасли и радио тоже,

стихло жужжанье стиральной машины,

что ещё делать, когда холодильник

тих, как дремота украинской ночи,

электрочайником не разогреешь

воду и чай с имбирём не заваришь,

что ещё делать в вечернее время,

дома без света, одной, на диване,