Литературная Газета, 6621 (№ 46/2017)

Всё это просматривалось, когда ещё не остыли пепелища сожжённых в пламени Второй мировой войны городов, на обочинах дорог встречалась разбитая военная техника Третьего рейха, а миллионы вдов и сирот терпели нужду. Однако были и надежды, что победители, упрочив союзничество, не допустят новых военных пожаров.

Увы, они уже тогда стали разгораться.

Мировая военно-промышленная олигархия и её ставленники в «овальных» кабинетах мыслили по-своему. Не сумму бедствий и потерь подсчитывали они, подводя итоги мировой бойни. А исходили из того, что самое выгодное – вложение средств в войну. Особенно, если твой офис и твоя страна спрятаны от бед просторами океанов. К тому же разорение экономики европейских стран позволяло внедрять новые формы влияния. «Господин доллар» становился наиглавнейшей валютой мира, чему положили начало в Бреттон Вудсе, где в июле 1944 года была принята новая международная система денежных отношений. Единственной страной, не вошедшей в систему «долларового диктата», был СССР.

В это время скорби и надежд советский писатель, поэт-фронтовик, военкор «Красной звезды» и будущий главный редактор «Литературной газеты» Константин Симонов опубликовал в журнале «Звезда» пьесу «Русский вопрос». Зима 1946 года, а написано будто сегодня:

Опять в газетах пишут о войне,

Опять ругают русских и Россию,

И переводчик переводит мне

С чужим акцентом их слова чужие…

В этих строчках отражено горькое осознание, что дух союзничества и перспектива построения мира без войн и диктата военно-промышленной олигархии перечёркивается. Для бывших союзников СССР послевоенный мир становился прелюдией к новой войне, войне холодной, прелюдией к огромным прибылям на оружии разной убойной силы. Планы у ребят, получивших «ядерную дубину против русских», были самые радужные: весь мир теперь в кармане...

Помахать дубиной сразу не удалось, поскольку СССР в сжатые сроки обзавёлся собственной атомной бомбой. Но «Атомный проект» уже возвышал и укреплял военное лобби в высших эшелонах власти США. Британский премьер Чер­чилль набрасывал «Фултонскую речь», положившую начало эпохе «железных занавесов»…

Сюжет симоновской пьесы «Русский вопрос» на первый взгляд незамысловат. В центре коллизии душевные терзания американского журналиста, недавнего военного корреспондента в России. Волею обстоятельств он оказывается перед выбором: либо отстоять честь недавних «товарищей по оружию», либо оболгать их за «большие деньги» и стать субъектом информационной войны. «Одно мировое зло уничтожено», теперь нужно найти другое для оправдания гонки вооружений, раздора и противостояния. «Зло» определено – это русские, Россия, СССР.

Главный же герой пьесы – простой парень из американской глубинки – думал, что после подписания мира всюду начнут порхать голуби и цвести розы. Увы… «Красивые поступки начинаются только со ста долларов! Что-то случилось со мной или с Америкой? Что случилось? Ты видел, что такое вой­на, а она не видела. И поэтому у тебя с ней разные взгляды на будущее. Вот и всё». Так размышляет реальный фронтовик. Таких Симонов в годы вой­ны видел в Мурманске среди инструкторов, обучавших солдат и офицеров Советской армии работе на американской военной технике.

По этой пьесе режиссёр Михаил Ромм снял ровно 70 лет назад, в 1947-м, одноимённый фильм. Сюжет картины таков. Макферсон и Гульд, владельцы десятка американских газет, ведут истовую клеветническую кампанию против СССР. Один из них, тайный поклонник Муссолини и Гитлера, откровенничает: «У меня для русских есть программа минимум: пять-шесть лет держать их под угрозой войны, не давая им оправиться, а потом потребовать от них всего трёх вещей: исключительной свободы рынка, для нас – отмены монополии внешней торговли и сдачи нам крупных концессий. А в остальном пусть пока остаются коммунистами – это их личное дело».

Для получения «свежего» материала в СССР посылают журналиста Гарри Смита. Вернувшись, тот чувствует, что не может выполнить приказ владельцев газет. Смит решает написать правду о русских людях. Макферсон тем временем широко рекламирует будущую книгу. Но, прочитав её, приходит в ярость. Гарри лишается всего: дома, заработка. От него уходит жена. Не имея возможности издать книгу, Смит рассказывает о Советской стране на многочисленных собраниях и митингах. Он становится выразителем дум прогрессивной части американских граждан, готовых вступить в борьбу против макферсонов, гульдов и их хозяев с Уолл-стрит…

Увы, эти времена, «времена Рузвельта», к моменту выхода пьесы и фильма уже, можно сказать, канули в Лету. И сильно поубавилось в Штатах людей типа журналиста Смита. Гарри Трумэн, «внеочередной президент» США, видел в русских лишь соперников и возможных противников.

«Русские хотят новой войны, русские, по сути своей, по природе агрессивны, недружелюбны, несамостоятельны, примитивны» – таким стали рисовать в Америке портрет страны, водрузившей Знамя Победы над Рейхстагом...