Литературная Газета, 6627 (№ 01-02/2018)

– Каждый из нас мог видеть танцовщика в разных условиях. Я видела его прощальные гастроли в Америке – «Нуреев и друзья». Это был тяжелый спектакль, потому что Нуреев был не в лучшей форме, уже не имея ни физических данных, ни фигуры, ни техники, но и тогда он приковывал к себе внимание. В нем была тайна, что-то большее, чем харизма, – магия, завораживавшая зрителей, перелетавшая через оркестр и барьер сцены. Вот что хотелось бы увидеть в постановке Большого театра. В ней были хорошие исполнители заглавной роли (Артем Овчаренко, Владислав Лантратов), может, технически подготовленные значительно лучше Нуреева, но тайна его так и осталась нераскрытой. Думаю, замысел авторов – режиссера Кирилла Серебренникова и хореографа Юрия Посохова – был изначально невыполним: балет «Танцовщик», навеянный биографией и репертуаром Рудольфа, возможен, а воплощение его художественного образа – нет.

– Какие детали привлекли внимание постановщиков?

– Балет открывается сценой распродажи имущества героя. Да, он стал очень богат – некогда бедный мальчик из Уфы. Но не этим он вошел в историю. И на потребу публике с большими подробностями рассказывать о каждом лоте, наверное, не стоит.

Социально-политическая подоплека событий тоже значительно сложнее, чем можно представить в таком спектакле. Исполнительская судьба танцовщика в России складывалась совсем неплохо: безусловная прима Кировского театра Наталья Дудинская взяла его в партнеры, он танцевал с изысканной балериной Аллой Осипенко, с Натальей Макаровой. Когда труппа Театра из Парижа перелетала в Лондон для продолжения гастролей, Рудольфу было предложено вернуться в Ленинград. Наверное, он не знал, что его там ожидает, потому и совершил свой знаменитый прыжок через барьер. В спектакле люди в сером олицетворяют советскую действительность, а заграничная свобода представлена развевающимися от порыва ветра занавесками. На мой взгляд, это формальная демонстрация. Ведь чем дальше показана эта свобода? Сценой в Булонском лесу, где танцуют трансвеститы? Или свобода – в высоком дуэте его жизни с Эриком Бруном, интереснейшим, красивейшим танцовщиком? У Марики Безобразовой, многое сделавшей для Нуреева, на рояле стояло два подсвечника, подаренных ей артистами в знак благодарности, – одного она называла Рудик, а другого Эрик. Некоторые вещи трудно обсуждать, но они не должны выглядеть только пошло. Есть мужские дуэты, которые не могут не восхищать своей пластикой. В постановке Большого театра исполнительский дуэт не носил ни особенно эротического, ни вдохновенного характера: просто факт биографии, меньше, чем тот образ, который он мог нести. Да и что такое показ одного классического дуэта с Марго Фонтейн: жизненный дуэт? Или танец олицетворяет те два десятилетия, в течение которых Нуреев был ее партнером?

Еще одно воплощение свободы – знаменитая фотосъемка у Ричарда Аведона. Даже на человека в возрасте или закомплексованного зрителя сцена не производит пугающего впечатления, но зачем она? Неужели все, к чему артист стремился, это возможность по-всякому сниматься? Он хотел расширить возможности для творчества, что он и получил. Я не слышала о политических заявлениях с его стороны. Так сложилась жизнь, такое было время. Но благодаря Нурееву репертуар Кировского театра был в той или иной степени переносен на парижскую сцену, и Мариус Петипа пришел с ним к себе домой – в страну, где он не ставил балетов. Верность русской классике, тому, чему его научили, сопровождала его всю жизнь, этим он и прославился.

– Что же главное в Рудольфе Нурееве?

– То, что должно быть сохранено во времени и истории, – это необыкновенность природного танца, сочетание русской классики с национальным темпераментом, который в нем жил. Он прошел очень хорошую школу, обучаясь в Уфе у педагога Алика Бикчурина, выпускника Ленинградского хореографического училища, а затем в Ленинграде у Александра Пушкина. Тот обрамил его талант оправой классической школы. Во имя магии Нуреева можно ставить спектакли. А в премьере бытовизм выбранных фактов биографии не позволяет передать особенности творчества. На Западе в то время таких исполнителей не было, подобной техникой не владели, а в России в ту пору она была развита. Рядом с Нуреевым были яркие танцовщики – Юрий Соловьев в Ленинграде, Владимир Васильев и Михаил Лавровский в Москве. Чуть позже появился Михаил Барышников, тоже сделавший мировую карьеру. Вместо того, чтобы понять природу и индивидуальность яркой личности, сделавшие его историей, авторы раздувают жизненную ситуацию, в которой оказался артист.

– Балет «Нуреев» построен как синтетическое действо с элементами драматического театра. Возможно, хореографические постановки будут постепенно приобретать такой формат?