Литературная Газета, 6629 (№ 05/2018)

Отец руководил восстановлением одного из ленинградских заводов, и нам предоставили две комнаты в коммунальной квартире дома на набережной реки Мойки по соседству с Музеем А.С. Пушкина (за два дома от здания Капеллы).

Случай это или провидение Господне, но мама неожиданно увидела объявление о наборе учащихся в хоровое училище при Капелле и отправила нас с братом туда. История этого уникального учреждения, ведущего счёт своих лет от 12 августа 1479 года, явившегося истоком всей профессиональной музыкальной культуры и музыкального образования нашего Отечества, – разговор особый.

Что же касается начала моего бытования и учёбы в хоровом училище, оно навсегда связано с именем Палладия Андреевича Богданова, чьё имя должно быть золотыми буквами высечено на скрижалях музыкальной истории России.

В то время, когда я впервые в 1944 году перешагнул порог Капеллы, Палладий Андреевич был озабочен воскрешением школы, эвакуированной в начале войны в село Арбаж Кировской области. Так случилось, что при возвращении из эвакуации певческая школа осталась в столице, став Московским хоровым училищем, и ему пришлось её возрождать в Ленинграде заново.

Задача перед ним стояла весьма непростая. Где в 1944 году было набрать одних мальчишек? И потому брали всех, даже девочек. Но он с этой сверхзадачей справился блестяще. Именно ему многие поколения выпускников «капелльской» школы обязаны своими счастливыми судьбами; её выпускники: Александр Юрлов, Александр Флярковский, Владимир Минин, Дмитрий Китаенко, Александр Дмитриев, Владимир Атлантов и другие впоследствии утверждали славу музыкального искусства России.

Продолжение послешкольного певческого маршрута для выпускников Хорового училища было традиционным – путь вёл в консерваторию. И главную роль для моего будущего сыграл Георгий Александрович Дмитревский. Художественный руководитель и главный дирижёр Капеллы, заведующий кафедрой хорового дирижирования консерватории, он знал ещё по училищу каждого своего воспитанника. С его неожиданной помощью наша семья была после смерти отца буквально спасена от начавшейся почти «второй блокады», когда мама полгода не могла найти работу и у нас не было средств на еду и одежду. И только его рекомендация открыла для мамы место артистки хора радио, а ходатайство Радиокомитета привело меня в «капелльский» интернат.

Дальнейшее как бы само собой выстроилось в последовательности, в которой, шагая в дирижёрской профессии, я не пропускал ни одной ступени. Все студенческие годы я работал с любительскими хорами: женский хор Военно-медицинской академии, мужской хор Высшего военно-морского училища, хор студентов Кораблестроительного института, учитель пения первой в Ленинграде английской школы.

По окончании консерватории мне довелось четыре года проработать педагогом музучилища, дирижёром профессиональной хоровой Капеллы, создателем и руководителем детского хора Дворца культуры металлургов.

А дальше возвращение в Ленинград с женой и двухлетним сыном, вторичное поступление в консерваторию на отделение оперно-симфонического дирижирования, параллельная в течение 17 лет работа в ДК пищевой промышленности, создание там первого в СССР камерного хора, ставшего лауреатом ряда международных конкурсов и занявшего особое место в концертной жизни Ленинграда. Потом работа вторым дирижёром в оркестре радио Петрозаводска, работа в Ленинградском Малом театре оперы и балета, концертные выступления с камерными филармоническими оркестрами, аспирантура и педагогическая работа в консерватории, постановка «Русалки» Даргомыжского и дирижирование спектаклями в Оперной студии…

Огромное для меня значение в этот период имело то, что к сожалению, всего лишь один год я был первым и единственным студентом Евгения Александровича Мравинского. Лучшей школы познания сути дирижёрской профессии я не могу себе представить. Всем основным, что мне удалось познать и реализовать на практике, я обязан ему. И конечно, класс педагога-волшебника Ильи Александровича Мусина. Тут мы по очереди становились перед ним за дирижёрский пульт – я, Юрий Темирканов, Юозас Домаркас, Фёдор Глущенко, Павел Бубельников. А в соседнем классе Николая Семёновича Рабиновича дирижировали Юрий Симонов, Марис Ансонс, Станислав Горковенко…

Отмечу, что нам очень повезло. Нас вводила к причастию в храм дирижёрского искусства выдающаяся триада высочайших мастеров: педагогического – Мусин и Рабинович, исполнительского – Мравинский.

Ну а дальше – год 1974. Имея ряд выгоднейших для карьеры предложений, я получаю ещё одно со знакомым именем. Капелла в это время переживает тяжелейший творческий кризис, положение дел там катастрофическое. Мне это было хорошо известно. Но есть сыновий долг, и он обязывает. И как-то незаметно в «шахтёрских» моих трудах скользнули, мелькая огоньками на полустанках, дни, отсчитывающие 44-й год.

– Вы уже без малого 45 лет руководите Капеллой. Когда в репертуаре хора появилась духовная музыка?