Литературная Газета, 6629 (№ 05/2018)

Более трёх десятилетий мы непосредственно контактировали с Георгием Васильевичем Свиридовым. Совместные репетиции, концерты с присутствием автора, грамзаписи с его участием, специальные мои приезды в Москву, когда с утреннего приезда и до ночного отъезда мы в его квартире на Большой Грузинской работали, беседовали о самом разном, в основном о проблемах образования и культуры. Для меня, как и для всех, имевших возможность такого общения, это было существенным дополнением не только к музыкальному образованию, но и к урокам мировой истории, к пониманию поэтического слова, к определению нравственных критериев общественной жизни и многого другого, что относится к сокровенным сторонам подлинного искусства. Поражали острая память и колоссальная эрудиция Георгия Васильевича. Но более всего впечатляло его чувство слова, удивительно точное интонирование речи, выраженное скупыми нотными знаками. Когда-то, имея в виду живопись, художник Юон сказал: «Как мало нот, как много музыки». Но то же самое можно сказать и о Свиридове. Нот ни больше ни меньше, ровно столько, сколько необходимо, чтобы слово обрело живую силу и достигло внимающего ему сердца. Это в той же мере относится к музыке без слов, ибо мелодия – то же слово, та же живая речь. Ведь если отдельно издать тексты, использованные Свиридовым в своих сочинениях, составится малая антология лучшего из всей русской поэзии.

Такая наука легла в основу нашей работы в Капелле. Особенно это потребовалось в процессе подготовки и исполнения последнего сочинения Свиридова – «Песнопения и молитвы». Не было в нашей работе ничего особенно сложного в освоении нотного текста, но не было и ничего более сложного, чем интонирование веками отшлифованных священных слов. Почти непреодолимым препятствием стало «Покаяние блудного сына». Сам Георгий Васильевич в репетициях пытался достигнуть нужной выразительности, но – тщетно.

Но вот премьера. Зал переполнен. Свиридов в тёмных очках неподвижно сидит на привычном месте в партере у прохода. Ведущая объявляет последовательность песнопений. Зазвучали слова: «Слава, слава, слава… слава Отцу и Сыну», потом «Приидите, поклонимся»… В паузах между пьесами – звенящая тишина зала. Вот миновало «Покаяние блудного сына» и, наконец, в завершение – «Странное Рождество видевше». Хор умолк. В зале молчание. Затем редкие жиденькие хлопки. Неужели провал? Я поворачиваюсь в зал и вижу, как слушатели постепенно выходят из состояния глубокой чувственной сосредоточенности. Потом нарастающий шум прибоя, шквал аплодисментов, многочисленные выходы на поклон Свиридова. Уже там, в коридорчике за сценой, набитом людьми, желающими поздравить композитора, Георгий Васильевич, обняв меня за плечо и приложив ладонь к моему уху, произносит: «Я слушал эту музыку не как свою и понял, что написал её правильно». Такова была высшая похвала Свиридова себе.

Уверен, «Песнопения и молитвы» Свиридова — это вторая вершина мировой музыки, равная по значимости «Всенощному бдению» Рахманинова.

– Как построены выступления хора?

– В большинстве своём наши сольные концертные программы для гастрольных выездов внутри страны и за рубежом строятся следующим образом: первая часть – русская духовная музыка, вторая часть – русские народные песни. И первое, и второе производит ошеломляющее впечатление на слушателей и в нашей стране, и за её пределами.

К примеру, в июне прошлого года нам было предложено приготовить специальную программу православной музыки (от Иоанна Грозного, который, помимо отправления государственных дел, участвовал в хоре государевых певчих и при этом сочинял для него музыку, до современных авторов) для исполнения на одном из самых крупных европейских фестивалей в Зальцбурге. Видели бы вы, с каким восторгом и даже благоговением нас слушали! Они ведь пребывают в абсолютном неведении, они не знают, что такая музыка у нас в России существует!

– Совсем недавно вы побывали в Сербии…

– С этой страной у нас особые отношения на протяжении уже 32 лет. Три десятилетия назад мы почти никуда не выезжали, в основном за рубежом гастролировали московские коллективы, а если приглашали нас, то мы, как правило, узнавали о том, что вместо нас уже съездил кто-то другой.

А тут случились Дни РФ в Сербии. Это было некоммерческое мероприятие, и потому желающих ехать туда не нашлось. Тогда и было принято решение направить нас, тем более что сербская сторона настояла на том, чтобы открытие Дней было классическим: в первой части должен был выступать хор, а во второй части – ансамбль «Берёзка».

Как ни старалась наша сторона устроить там обычный «эстрадный компот», сербы были непреклонны и настояли на своём.