Литературно-художественный альманах «Дружба», № 3

Оленьку выучил кататься на коньках Егорушка. Он достал ей хоккейки, привел на каток и вывел на лед. Она прошла все стадии обучения. Сначала каталась, широко расставив руки, или, как говорил Егорушка, «кур загоняла», потом сверкала пятками и заранее не знала, что она сделает на повороте, — наедет ли на кого-нибудь или с размаху уткнется в снежный сугроб, и, наконец, научилась плавно скользить по льду, слегка раскачиваясь из стороны в сторону и уже не страшась, а наслаждаясь стремительным движением по большому кругу катка. Только научившись кататься на коньках, Оленька смогла принимать участие в «параде семиклассников», которым они ознаменовывали свое появление на катке. Взявшись за руки, они неслись вперед, заставляли всех уступать себе дорогу и, разорвав цепь, разлетались в разные концы катка. И так случалось всегда, что после «парада» Оленька почему-то оказывалась рядом с Егорушкой. Они катались вдвоем весь вечер. Он считал, что нужен ей как учитель, а она не возражала, хотя уже каталась не намного хуже его. А с катка веселые и голодные бежали к Егорушке, заморить червячка ломтем черного хлеба.

Оленька жила у себя дома, но часто проводила вечера в семье Копыловых. Ужинали там рано, но засиживались до поздна. Особенно, когда бывал свободен Семен Иванович. Тогда он вдруг затевал с Егорушкой и Оленькой сражение в шашки или усаживал за стол всю семью играть в домино. Не думала Оленька, что Семен Иванович, всегда такой серьезный и даже немного сердитый, любит посмеяться и мастер рассказывать веселые истории. И даже, когда он начинал вслух читать газету или экзаменовать ее и Егорку в политике, всё это выходило у него как-то очень интересно. Нередко по вечерам к Копыловым приходили знакомые. Из машинно-тракторной станции, со строительства канала, свои колхозники. Правда, в такие вечера Семен Иванович был занят гостями; но плохо ли было послушать их разговоры о степи, куда вскоре придет вода, о международных делах, о приметах будущей весны! Были и споры. Больше всего Семен Иванович ругался с «эмтээсчиками»: еще мало заботятся они об урожае, думают лишь о том, как бы больше вспахать. А «эмтээсчики» — Семену Ивановичу: мало колхоз заботится об условиях для хорошей работы машин; да и урожай разве зависит только от МТС? Оленька внимательно прислушивалась, старалась разобраться в нем. Но, странное дело, когда говорил Семен Иванович, ей казалось, — он прав, а когда говорили его противники, — как-то, выходило, что правы они… А может быть, та и другая сторона были виноваты и потому так хотелось каждой доказать свою правоту?

И бывало вечером, сидя где-нибудь в уголке у печки, Оленька встречалась глазами с Анной Степановной. Они улыбались друг другу, но Оленька не знала, о чем думает мать Егорушки. Оленька была ей близка и дорога. Ей хотелось подойти, обнять ее и сказать: «Ничего, Олюшка, всё устроится». И в то же время в душу закрадывался страх: а что будет с девочкой, если осудят Анисью?

В юннатовском кружке стояло затишье, как всегда зимой, когда до весны еще не так близко. Но всё же Оленька собрала Зойку, Володю, Егорушку и других юннатов, участвовавших в поливе, и поставила перед ними вопрос, — как же всё-таки сделать так, чтобы ребята могли летом помочь колхозу поливать поля? Привели Петяя и долго расспрашивали, как ему удалось тогда на речке зарядить большой сифон. Петяй только разводил руками:

— Не заметил, как и зарядил.

— Да ты после этого пытался сделать то же самое?

— Велолыжи забросил, только с сифоном и вожусь, ничего не выходит, — признался в своей беспомощности Петяй.

— А если крышку или заслонку сделать? — допытывалась Оленька.

— Неудобно, да и плохо прикрывает…

Было решено самим взяться за дело. У одного может и не выйти, а у всех — получится. На чердак, где хранились семена, приволокли бадью, наносили туда воды и стали проделывать опыты с большими сифонами.

Однажды Оленька пришла домой и увидела в сенях под дверью письмо. Оно было на имя матери, без указания обратного адреса и даже неизвестно из какого города, потому что на конверте был штемпель почтового поезда. Было совершенно ясно, что это письмо не из Ладоги. Но откуда тогда? Оленьке очень хотелось вскрыть конверт и прочесть письмо. И всё же она отложила его в сторону. Чужое письмо читать нечестно.

Однако письмо не давало ей покоя. А вдруг оно какое-нибудь очень важное и нужное для мамы? И вот вместо того, чтобы распечатать его и чем-то быть полезной маме, она рассуждает о том, хорошо ли читать чужие письма?

Оленька раскрыла конверт. И первым движением ее было бросить не читать исписанный ломкими строчками листик. Внизу стояла подпись Юшки. Но тут же она подумала, что именно письмо Юшки она обязана знать. Она пересилила себя и стала читать слово за словом.

«Письмо, сама знаешь, от кого. Передай матери — чуть было не увяз на трудной дороге жизни, но выбрался. Меня не ищи. А денег я тебе не должен. Еще с тебя приходится. Всё началось из-за твоей Ольги. С нее и взыскивай. У нее деньжата на сберкнижке есть, вот и расплачивайся кому должна…»