Литературное досье Николая Островского

Таня, это было нехорошо – я глубоко сознаю. Он несколько секунд смотрел на меня, ошеломленный таким предложением. И я даже не успела вскочить, как он, сбросив с ног сандалии, рванулся с обрыва вниз.

Я дико закричала от ужаса, но было поздно – напряжённое тело уже летело вниз к воде. Эти три секунды казались бесконечными. И когда плеснувшая фонтаном вверх вода мгновенно скрыла его, мне стало страшно, и, рискуя сама сорваться с обрыва, я с безумной тоской смотрела на расходившиеся по воде круги. И когда, после бесконечного, как казалось, ожидания из воды показалась родная чёрная голова, я, зарыдав, побежала вниз к проезду.

Я знаю, что прыгал он не для того, чтобы получить меня, этот долг остаётся за мной до сих пор не отданный, а из желанияразнавсегда покончить в отношении испытания.

Ветви стучат в окно и не дают мне писать. У меня сегодня совсем невесёлое настроение, Таня. Всё кругом так мрачно, иэтоотзывается и на мне.

На станции непрерывное движение. Немцы уходят. Они движутся со всех сторон и постепенно грузятся, уезжая. Говорят, что в двадцати верстах отсюда идёт бой между повстанцами и отступающими немцами. Ты ведь знаешь, у немцев тоже революция и они спешат на родину. Рабочие со станции разбегаются. Что-то будет дальше, не знаю, но на душе очень тревожно. Ожидаю от тебя ответа.

Любящая тебя Ира».

Стиль изложения письма отличается от стиля изложения, которое мы встречаем в автографе Островского. Но сопоставлением речевых особенностей надо заниматься отдельно. А в данном письме меня заинтересовала ещё одна любопытная деталь.

Тоня, говоря о возрасте своего молодого человека, сообщает своей подруге о том, что они "оба очень юные. Нам обоим вместе всего тридцать три года". Письмо писалось в 1918 году. Островскому в это время было четырнадцать лет. Но можно предположить, что его герой Павка Корчагин был на год старше (В восьмой главе, когда Павел в августе 1920 г. попадает в госпиталь, медсестра отмечает, что ему семнадцать лет), то есть в 1918 году ему было пятнадцать. Если обоим вместе было тридцать три, стало быть, Ире тогда было уже восемнадцать лет. Дело, конечно, не в том, как вообще относятся восемнадцатилетние девушки к пятнадцатилетним паренькам. В жизни бывает всякое. Кроме того, это всё-таки литературное произведение. Но оно пишется неопытным ещё писателем, который старается максимально ближе пересказывать свой жизненный опыт. А мы знаем, что Николай Островский выглядел вообще-то старше своих лет. Соученики считали его самым умным в своей среде. Да и в более позднее время внимание Островского привлекали женщины взрослее, чем он, или просто ему на них, как говорится, везло. Близкой подругой его становится Марта Пуринь, бывшая на девять лет старше. По косвенным признакам можно предполагать, что у Николая были самые серьёзные намерения относительно их совместной жизни. Подругами своими Островский называл медсестру Анну Давыдову, старше на три года, товарища по партии Александру Жигиреву, старше на двенадцать лет. Так что, вполне возможно, что Островский особенно и не задумывался над возрастом одной из своих героинь Иры Тумановой, однако счёл необходимым почему-то сказать о том, что оба они юные, а вместе им тридцать три.