Литературное приложение «МФ» №06, июль 2011

— По-разному бывало. Некоторых я покидал, когда неизменность моего внешнего вида становилась предметом толков и сплетен соседей. Две женщины дожили со мной до глубокой старости. Одна покончила с собой, когда я открыл ей правду. Последняя погибла в расцвете лет. Из-за меня.

Карандаш несколько раз обвёл слово «потерял» и замер. Линда пыталась распознать в голосе пациента боль и муку, вызванные чувством вины, но слышала лишь усталость невыспавшегося человека.

— Расскажете, как это случилось? Смит оценивающе посмотрел на нее, словно прикидывая, стоит ли игра свеч.

— Её схватила инквизиция. В Испании это, знаете ли, было нормально — подозревать в колдовстве всех и каждого, а если ты дочь знахарки, а муж твой на досуге исцеляет прокажённых, у тебя немного шансов избежать костра.

И хотя голос его так и не дрогнул, Линда снова почувствовала, как её сковывает изнутри мертвенный холод. Его равнодушный и повседневный тон нагонял куда больше страху, чем привычные спектакли со слезами и истериками.

— А это исцеление — как оно происходит? Вы просто кладёте на человека руки, и он…

— Увы, всё очень непросто, — прервал её Смит, отвернувшись к зарешёченному окну. — Это безумно…

***

…больно. Кажется, что всё тело пронзают раскалённые иглы. Нечто похожее пришлось испытать в подземельях Гаруна аль-Рашида, когда металл загоняли под ногти, но на этот раз во сто крат хуже. Как могло принести такую боль это юное создание, только начинающее жить?

Девушка глубоко вздохнула и открыла глаза. Несколько мгновений смотрела на меня непонимающим взглядом, а затем тихо вскрикнула и прижала руки к разорванному лифу платья.

— Беги, — махнул я рукой, не отдавая себе отчёта, в ту ли сторону. — Предупреди своих. Это была разведка, завтра их будет в сто раз больше. Пусть вам пришлют помощь из Вокулёра.

— Что произошло? — прошептала девушка, перебирая в пальцах окровавленные лохмотья. — Я упала… И лошади… Это были англичане?

— Нет. — Язык словно порос волосами и еле ворочается, так что сам с трудом разбираю, что говорю. — Французы.

— Но как же?..

— Это война. Здесь нет своих и чужих, здесь каждый сам за себя. Беги в Домреми, возьми троих мужчин, и скачите во весь опор в Вокулёр. Вы ещё можете спасти деревню.

В её голубых глазах снова появились слёзы.

— Что они со мной сделали?

— Ничего.

— Но я помню… Лошади… Я упала, а они окружили… И так больно…

Нет, девочка, ты не знаешь, что такое боль. Боль — это когда глаза лопаются и текут по обгоревшим щекам. Это когда кровь в жилах закипает, а в горле словно кол застрял, дым и пепел заменяют воздух, и ты горишь, словно факел, ты уже мертва, но все ещё чувствуешь… Тебе только предстоит это узнать.

— С тобой всё в порядке. — С трудом поднявшись на ноги, помогаю ей встать. — Они не причинили тебе вреда. Господь сохранил твою невинность.

Её испуганное лицо перемазано землёй и кровью. Грязный чепчик съехал на бок и открывает взору рыжевато-бронзовые волосы. Вот она, передо мной — девушка, которая станет легендой. Спасительница Франции, Дева-воительница. Я только что помог свершиться воле Всевышнего — я обрёк её на страшную гибель во имя бессмертия.