Литературное произведение: Теория художественной целостности

Но характерна и самостоятельная значимость этого прозаического комментария, пусть чисто «негативная», – в нем та жизнь, которую поэзия не может вполне освоить своими средствами. В структуре произведения Павловой четко отразилась острая проблема литературного развития 40 -х годов: ясно осознано, что очерковая проза и лирическое стихотворение не «самодостаточны» для освоения полноты жизни, а конструктивное объединение их и конструктивная связь между ними в одном произведении, также обнаруживая свою недостаточность, выдвигают необходимость органического «разрастания» и стихового и прозаического целого для вмещения всей этой требуемой полноты⁷¹ . Именно такое «разрастание» мы видим в поэзии Некрасова, с одной стороны, и в прозе Толстого и Достоевского – с другой, и в этих этапных моментах литературно-художественного развития активно осуществляется взаимодействие и взаимовлияние поэтического и прозаического целого и в связи с этим стихового и прозаического ритма.

В частности, у Некрасова отличные друг от друга, соотнесенные с разными поэтическими традициями разновидности ритмического движения не просто соединяются, но активно взаимодействуют, систематически сопоставляются друг с другом и становятся формой ритмической индивидуализации отдельных речевых партий в стихотворной целостности. Перед нами своеобразный поэтический эквивалент прозаического многоголосия. Как показал в своих работах Б. О. Корман, «лирические стихотворения Некрасова многоголосы: в каких-то местах лирического монолога происходит речевое перевоплощение автора в героя; речь автора скрывает в себе реплики героев, автор, перевоплощаясь в героев, говорит за них, речь автора окрашивается интонациями героев. В монолог автора вплетаются голоса героев, как бы включаясь в общий поток его речи» ⁷² . При этом важно подчеркнуть специфический характер именно поэтического многоголосия, в характеристике которого существенную роль играет диалектика ритмической многоплановости и ярко выраженного интонационного единства, своеобразной даже «мо-нотонии» «песенного сказа». У Некрасова, по словам К. Чуковского, "говорная дикция постоянно побеждается песней… Он создал свой, новый, в высшей степени оригинальный рецепт для сплава прозаической дикции с песенной"⁷³ .

С другой стороны, в вершинных достижениях прозы второй половины XIX века используется и переводится в иную художественную систему опыт развития поэтической целостности, и в частности некоторые принципы ее ритмической организации. В этом смысле вполне справедливо утверждение В. В. Кожинова о том, что лирическая поэзия 50-х годов XIX века "сыграла огромную и необходимую роль в становлении романа, послужила своего рода мостом, переходной ступенью от «очерковой» литературы 40—50-х годов к величайшей эпохе русского и – одновременно мирового – романа". Наиболее значимыми факторами такого воздействия, по словам Кожинова, являлись, «во-первых, самый характер структуры, образности и стиля – сжатость, выразительность, гармония, законченность, полнота, во-вторых, способность схватить и запечатлеть тонкую, сложную и зыбкую жизнь души во всей ее сокровенной глубине. Далее самая „субъективность“ лирического творчества, внятное и в то же время подлинно художественное воплощение личности творца. И последнее – но далеко не последнее по важности – цельность и ничем не ограниченная широта видения мира, единство и полнота поэтической „концепции“ жизни, выражающейся даже в отдельном и предельно кратком стихотворении» ⁷⁴ .

Например, в ранее проанализированных лирических стихотворениях Тютчева можно усмотреть своеобразный микроплан тех форм ритмической организации, которые развертываются в художественной прозе. Особенно отчетлива связь ритмики Тютчева с напряженным взаимодействием и совмещением противоположных ритмических планов в вершинных точках ритмико-речевого синтеза, которые характерны для прозы Достоевского. В его произведениях особенно интенсивную роль играет система надсюжет-ных ритмических перекличек, так что один из исследователей композиции Достоевского ⁷⁵ считает необходимым даже разграничить в произведениях Достоевского принцип «горизонтального» деления на части, главы, сцены, периоды и предложения и принцип «вертикального» деления на голоса, с чем связаны разнокачественные повторы, «рифмы ситуаций» и т. п.