Литературное произведение: Теория художественной целостности

Иного типа, но не менее значимые связи с ритмической организацией поэтического целого можно найти в прозе Чехова. Это, как писал З. С. Паперный, «действительно „изящная проза“. В „нагой речи“ определеннее проступают грани, ненавязчивая соотнесенность скрытых глав, порою сходных и соизмеримых, как поэтические строфы; перекличка начала и конца произведения, напоминающая стихотворное рондо; повторение слова, лейтмотива, заметно выделяющегося в общем „строю“» ⁷⁶ . И в тех связях прозы Чехова с музыкой, о которых говорил Н. М. Фортунатов, следовало бы вставить в качестве важнейшего промежуточного звена стихотворно-поэти-ческую целостность, в ритмической организации которой нашли, в частности, отчетливое речевое воплощение принципы образного развития, характерные для специфически музыкальной сонатной формы.

Одним из самых очевидных воздействий поэтической художественной целостности и организующего ее ритма на прозу является растущая роль повторяющихся слов-символов и различного рода лейтмотивов, скрепляющих прозаическое целое. Повторы эти не только вносят объединение в растущую ритмическую разнородность, но и наиболее непосредственно выражают поэтическое обобщение, символический план прозаического повествования. Поэтический опыт, преобразуясь и подчиняясь прозаическим законам, помогает соединить, говоря словами Льва Толстого, «генерализацию и мелочность», повысить смысловую емкость каждой предметно-изобразительной детали и породнить тонкость и многогранность анализа действительной жизни с мощью художественного синтеза. Сформировавшееся в поэтическом целом всепроникающее выражение единой концепции бытия, когда «общая идея» превращается во внутреннюю связь всех составляющих произведение элементов и становится всеобщей мотивировкой и законом строения каждого из них, находит дальнейшее развитие и в относительно более сложной прозаической системе. Единые ритмические закономерности объединяют речевой строй и сюжетное развертывание, структуру предложений и абзацев и композицию глав; единый закон художественно-речевого движения охватывает и мелкие и крупные единицы произведения и доходит в своих реализациях вплоть до внутреннего ритма фразы, а не сразу заметная на прозаической речевой поверхности структурная симметрия уходит все дальше и дальше в образные глубины ⁷⁷ .

Используя богатый поэтический опыт и преобразуя его, именно художественная проза оказалась наиболее могущественной в словесно-художественном воплощении процессов межличностного социального общения, в объективном изображении многосторонности и изменчивости духовной жизни в сложной и развивающейся структуре человеческого бытия. И когда поэзия конца XIX – начала XX века оказывается перед лицом в известном смысле аналогичных задач и переживает качественный сдвиг в организации художественной целостности, для нее, в свою очередь, оказывается очень существенным опыт прозы Толстого, Достоевского, Чехова.

Растущая ритмическая подвижность, расчлененность и напряженность речевого движения, ритмическая дифференциация различных субъективных планов, личностных кругозоров, многообразные формы их диалогического взаимодействия друг с другом – все эти характеристики прозаической целостности преломляются и переводятся в иную художественную систему, например, в новаторской семантической и ритмической многоплановости поэзии Блока. Скрепляющие поэтическую целостность слова-символы («слова-острия») проводятся по разным «голосам», и в них совмещаются контрастирующие значения, различные смысловые и ценностные планы. Так что, например, свет – это и миг явления Прекрасной Дамы в первых циклах: «Тебя пою, о да! И просиял твой свет», и «Дева Света», и «бессмысленный и тусклый свет», и «из света в сумрак переход», и «он весь дитя добра и света», и «все музыка и свет», и разные эти планы накапливаются, сосуществуют, взаимодействуют, сливаются друг с другом, а слияние это, в свою очередь, приводит к беспрерывному преображению каждого отдельного плана и развивающегося смысла.

Ритм, будучи объединителем первостепенной важности, вместе с тем внутренне осложняется, в нем явно обособляются различные планы в пределах одного произведения: вспомним многообразие метрических переходов в пределах единой поэтической композиции или подчеркнутые сопоставления разных ритмических типов и вариаций, например ямба, в одном и том же стихотворении, – и планы эти сосуществуют и совмещаются в едином полиритмическом движении.