Литературные майораты

Человѣкъ написалъ книгу, и эта книга принадлежитъ ему, я съ этимъ согласенъ, какъ дичь принадлежитъ охотнику, который ее убилъ. Авторъ можетъ сдѣлать съ своею рукописью все, что ему угодно, сжечь ее, поставить въ рамку, подарить своему сосѣду; все это въ его волѣ. Я даже готовъ согласиться съ аббатомъ Плюке (Pluquet), что если книга принадлежитъ автору, то она составляетъ его собственность; но будемъ избѣгать неточныхъ выраженій. Собственность — собственности рознь. Это слово принимается въ различныхъ значеніяхъ, и переходитъ отъ одного толкованія его къ другому, — такой способъ разсужденія ничто иное, какъ глупое шутовство. Чтобы сказали вы о физикѣ, который, написавши трактатъ о свѣтѣ и сдѣлавшись вслѣдствіе того собственникомъ, сталъ бы утверждать, что къ нему перешли всѣ свойства свѣта; что его темное тѣло преобразилось въ свѣтящее, блестящее, прозрачное; что оно проходитъ 70,000 миль въ секунду и до нѣкоторой степени обладаетъ даромъ вездѣсущности? Вы пожалѣли бы, что такой учоный человѣкъ сошолъ съ ума. Почти тоже самое случилось и съ вами и, въ то время, какъ вы отъ понятія о правѣ собственности на продуктъ доходите до образованія новаго рода поземельной собственности, къ вамъ можно примѣнить слова, сказанныя правителемъ Іудеи апостолу Павлу: Multae te litterae perdiderunt. Весною бѣдныя крестьянки ходятъ въ лѣсъ за ягодами, которыя онѣ потомъ продаютъ въ городѣ. Эти ягоды — ихъ продуктъ и слѣдовательно, выражаясь словами аббата Плюке, ихъ собственность. Доказываетъ ли это, что бѣдныя крестьянки принадлежатъ къ классу людей, называемыхъ собственниками? Еслибы дать имъ это названіе, то всякій подумалъ бы, что онѣ имѣютъ право собственности и на лѣсъ, въ которомъ растутъ ягоды. Но къ несчастію истина совершенно противоположна такому заключенію. Еслибы ягодныя торговки были собственницами, то онѣ не собирали-бы въ лѣсу ягодъ для дессерта собственниковъ, а сами ѣли бы ихъ.

Нельзя такъ легко переходить отъ понятія о производительности къ понятію о собственности, какъ дѣлалъ это въ 1791 г. Шапелье, который и запуталъ законодательство по этому предмету. Противъ попытки установить синонимность этихъ понятій вооружается даже и обычай, такъ какъ и въ разговорномъ языкѣ, и въ наукѣ всѣми принято, что хотя одинъ и тотъ же человѣкъ можетъ быть и производителемъ и собственникомъ, но, тѣмъ не менѣе, эти два названія совершенно различны и часто даже противоположны другъ другу. Конечно продуктъ составляетъ имущество производителя, но это имущество не есть еще капиталъ, а тѣмъ менѣе собственность. До этихъ понятій еще далеко и чтобы дойти до нихъ нужно тщательно разузнать и проложить дорогу, а не шагать на ходуляхъ громкихъ фразъ, какъ дѣлаетъ г. де Ламартинъ.

Словомъ, возвращаясь къ нашему сравненію, сочиненіе писателя есть такой же продуктъ, какъ и жатва крестьянина. Если мы захотимъ узнать основаніе этой производительности, то придемъ къ двумъ моментамъ, соединеніе которыхъ даетъ продуктъ: это — трудъ съ одной стороны, а съ другой — основной капиталъ или фондъ, который для земледѣльца заключается въ землѣ, а для писателя въ томъ, что мы назовемъ пожалуй духомъ. Такъ какъ земля раздѣлена между частными владѣльцами, то всякій клочокъ ея, съ котораго воздѣлыватель собираетъ жатву, называется поземельною собственностью, или просто собственностью; это понятіе существенно отличается отъ понятія продукта, которому оно предшествуетъ. Я не стану разыскивать основаній института поземельной собственности, на которую не нападаютъ мои противники, стремящіеся только добиться ея контрафакціи. Эти основанія не имѣютъ ничего общаго съ нашими настоящими изслѣдованіями. Я воспользуюсь только твердо установленнымъ различіемъ между земледѣльческимъ продуктомъ и поземельною собственностью и скажу, что ясно вижу, въ чомъ заключается продуктъ писателя, но не могу найти соотвѣтствующаго ему права собственности. Въ чомъ оно заключается, на какихъ началахъ установить его? Размежуемъ ли мы міръ духовный подобно тому какъ размежевана земля? Я не противлюсь такому размежеванію, если оно возможно, но какимъ же образомъ произвести его?… Составляетъ ли собственность писателя самый продуктъ его, самое сочиненіе, матеріалы для котораго почерпнуты изъ общечеловѣческаго запаса свѣденій и которое въ свою очередь послужитъ матеріаломъ для дальнѣйшей разработки? Какимъ же образомъ, вслѣдствіе какихъ общественныхъ условій, какой законной фикціи, какихъ основаній совершится подобная метаморфоза? Вотъ что вамъ слѣдовало бы разъяснить, но чего вы не разъясняете, безъ всякой послѣдовательности переходя отъ понятія о продуктѣ къ понятію о собственности; я съ своей стороны сейчасъ же постараюсь разрѣшить этотъ вопросъ. Литераторъ — производитель, его продуктъ принадлежитъ ему; никто съ вами объ этомъ не споритъ. Но опять таки, спрошу я васъ, что же этимъ доказывается? Что нельзя требовать отъ литератора его продукта даромъ? Такъ, но что же изъ этого?