Литературные первопроходцы Дальнего Востока

И вот Олег Куваев – снова в Магадане: с 1 июля 1962 года зачислен на должность и. о. младшего научного сотрудника геофизической лаборатории института с окладом 170 рублей в месяц. Вспоминает кандидат географических наук Анатолий Владимирович Ложкин, работающий в СВКНИИ со дня его основания: «Шило брал молодых, у всех глаза горели. Каждый болел своей работой. Я мог вскочить ночью, побежать в институт… Олег попал в очень благоприятную, доброжелательную обстановку». Борис Седов: «Да у нас все были какие-то фанатики. Идёшь ночью по городу – окна горят или в институте, или в геологическом управлении».

В СВКНИИ Олег Куваев работал с лета 1962-го до весны 1965 года. Прибыв в Магадан, за считаные дни составил программу исследований арктического шельфа и отправился на любимую Чукотку: «В конце июля про экспедицию говорить смешно. Но чертовски хотелось, и потому ещё в самолёте возник план на оставшийся огрызок лета». План этот состоял из двух задач – служебной и личной. Служебная состояла в геофизическом исследовании Куульского антиклинория (особый изгиб толщ горных пород). Личная – в том, чтобы пройти по следам путешественника Никиты Шалаурова. Этот великоустюжский купец нанёс на карты арктический берег от устья Лены до Шелагского мыса, открыл Чаунскую губу, остров Айон и в 1764 году сгинул, ища путь из Ледовитого океана в Тихий. Сама эта фигура и загадка гибели Шалаурова – «доброй памяти отчаянного человека» – давно притягивали Куваева: «Имя его можно найти только на очень подробных картах. Я назвал бы судьбу Шалаурова странной, потому что сей неистовый человек изменил купеческому предназначению ради морской гидрографии и открытия новых земель. Для географической науки он сделал достаточно много, больше многих прославленных путешественников, но имя его более известно как символ редкого упорства и редкой неудачливости. Хотя в одиночку он сделал работу крупной государственной экспедиции, его фамилия не прижилась в летописи географической славы. И тут ему не везло».

Летний поход 1962 года на шлюпке-тузике вдоль северного побережья Чукотки по маршруту Певек – Биллингс – Певек описан Олегом Куваевым в «Дневнике прибрежного плавания» – тексте, который сам он определил как «философию бродяжничества» и попытку ухода от «пугающей непонятности ХХ века, от двигателей внутреннего сгорания и полупроводниковых схем». Типичный для него подход: провести экспедицию как можно более экстремальным и недорогим способом, выполнив при этом неподъёмный, казалось бы, объём работ. «Я стал “специалистом” по проведению всяких экспедиций максимально диким способом… Мои услуги требуются тогда, когда нет денег на нормально организованные работы, или нет людей, или просто надо сделать дурную работёнку, которая может выехать организационно только на темпераменте исполнителя», – с гордостью писал Куваев. Его только радовало, что нанять летом вертолёт, занятый «народно-хозяйственными» задачами, малореально: «Шестисоткилометровое плавание на шлюпке с ненадёжным бортом вдоль хмурых берегов как бы приобщало нас к методам работы старых времён, которые всегда кажутся героическими». На острове Шалаурова Куваев нашёл остатки старинных жилищ – предположительно тех самых онкилонов, о которых геолог, академик Владимир Обручев написал роман «Земля Санникова». На мысу Шалаурова Изба Куваев наблюдал носатые каменные фигуры – в точности как на острове Пасхи: «Эти каменные фигуры наверняка были точно взяты оттуда и неведомой транспортировкой перекинуты на чукотский берег. Вблизи это впечатление ещё более усиливалось. Мы забыли про лодку, про мотор и защёлкали фотоаппаратами». Снимков не сохранилось – на обратном пути лодку захлестнуло волной, фотоаппарат долго плавал в солёной воде, плёнка погибла. Но пустого фантазирования за Куваевым не водилось. Уже после его смерти появились сообщения о находках подобных фигур на одном из островов Карского моря, на канадском острове Виктория… Внятного объяснения удивительному сходству фигур, стоящих на столь удалённых друг от друга островах Мирового океана, нет до сих пор.

Когда Олег Куваев и его напарник добрались до мыса Биллингса, к ним поначалу отнеслись с подозрением: не то беглые арестанты, не то шпионы. Потом разобрались. В посёлке был праздник. Местные красотки расправились с местным донжуаном – «прокусили щёку и разорвали рот», случайный собутыльник кинулся на куваевского напарника с ножом, так что Олегу пришлось швырять агрессору шубу в лицо… На обратном пути мотор глох, приходилось подсасывать топливо ртом. Напарник Женя, наглотавшись бензина, отравился, и «темнокожий бог тундры в меховой одежде» промывал ему желудок народными чукотскими методами. Такой, в представлении Куваева, и должна быть настоящая работа для настоящих парней.