Литературные первопроходцы Дальнего Востока

Об уроженцах Сахалина Антон Чехов писал: «Рождение каждого нового человека в семье встречается неприветливо; над колыбелью ребёнка не поют песен и слышатся одни только зловещие причитания. Отцы и матери говорят, что детей нечем кормить, что они на Сахалине ничему хорошему не научатся, и “самое лучшее, если бы господь милосердный прибрал их поскорее”. Если ребёнок плачет или шалит, то ему кричат со злобой: “Замолчи, чтоб ты издох!” Но всё-таки, что бы ни говорили и как бы ни причитали, самые полезные, самые нужные и самые приятные люди на Сахалине – это дети, и сами ссыльные хорошо понимают это и дорого ценят их. В огрубевшую, нравственно истасканную сахалинскую семью они вносят элемент нежности, чистоты, кротости, радости. Несмотря на свою непорочность, они больше всего на свете любят порочную мать и разбойника отца, и если ссыльного, отвыкшего в тюрьме от ласки, трогает ласковость собаки, то какую цену должна иметь для него любовь ребёнка!»

Зимой 1892/93 года на Сахалине у вольного столяра Сергея Плисака и каторжанки Марии Ощепковой родился сын Василий – будущий первый русский мастер дзюдо, разведчик, создатель самбо. Появившийся на свет среди каторжан, Василий Ощепков умер в 1937 году в Бутырской тюрьме, куда попал по ложному обвинению в шпионаже в пользу Японии.

«Особенных беспорядков не замечается»

О Сахалине говорили: «Кругом море, в середине – горе». Или: «Вокруг вода, в середине – беда».

Официально сахалинскую каторгу образовали в 1869 году, когда Александр II[209] подписал распоряжение, в котором говорилось: «Немедленно приступить к высылке на Сахалин ссыльно-каторжных, для употребления их там в работы». Но первые ссыльные появились на острове раньше, в 1850-х. Ещё не став вполне русским, Сахалин стал каторжным – по примеру британской колонии Австралии. Тому были причины. Надо было, во-первых, обживать остров, создавать постоянные поселения. Во-вторых, развивать экономику, начиная с добычи угля. Избранные властями методы ускорили развитие восточных окраин страны, но одновременно наложили на Сахалин каторжное клеймо, которое пришлось потом долго изживать. В закреплении сугубо каторжного образа острова сыграл свою роль, конечно, и Чехов. В книге Льва Алпатова[210] 1930 года «Сахалин (путевые записки этнографа)» читаем: «Остров, проклятый тысячами людей, принявших в нём мучения и смерть. Кандалами прозвенел Сахалин на весь мир. Кто не читал Чехова и Дорошевича!»

В каком-то смысле царский каторжный Сахалин – прообраз Дальстроя, титанической административно-хозяйственной структуры со своими законами, существовавшей в 1930—1950-е годы как «государство в государстве» для добычи колымского золота и комплексного развития северо-востока СССР.