Литературные тайны Петербурга. Писатели, судьбы, книги

Однако вскоре поэт убедился, что ни воли, ни земли крестьяне не получили. После нескольких лет голодных странствий около 1922 года Клюев снова появился в Петрограде и Москве, его новые книги были подвергнуты резкой «пролетарской» критике и изъяты из обращения, жить стало не на что, поэт бедствовал. Катастрофическое положение Клюева не улучшилось даже после выхода в свет его сборника стихов о Ленине. В апреле 1920 Клюев был исключен из партии «за религиозные взгляды».

Много лет спустя Клюев со стыдом и горечью отречется от этих стихов о Ленине такими словами:

Увы… волшебный журавель
Издох в октябрьскую метель!
Его лодыжкою в запал
Я книжку «Ленин» намарал,
В ней мошкара и жуть болота.
От птичьей желчи и помета
Слезами отмываюсь я,
И не сковать по мне гвоздя,
Чтобы повесить стыд на двери!..

Красный ливень

Вскоре Николай Клюев, как и многие крестьянские поэты, окончательно дистанцировался от советской действительности, разрушавшей традиционный мир русской деревни. После убийства Есенина в гостинице «Англетер» он написал «Плач о Есенине», который был изъят из продажи, поэта яростно громили, как «идеолога кулачества». А в его поэме «Погорелыцина» усмотрели открытый памфлет на коллективизацию. В неоконченным цикле стихов «Разруха» Клюев так упомянул о стройке Беломоро-Балтийского канала:

То Беломорский смерть-канал,
Его Акимушка копал,
С Ветлуги Пров да тётка Фёкла.
Великороссия промокла
Под красным ливнем до костей
И слёзы скрыла от людей,
От глаз чужих в глухие топи…

2 февраля 1934 года Клюев был арестован по обвинению в «составлении и распространении контрреволюционных литературных произведений» и сослан в Нарымский край. Распоряжение об этом утвердил лично Сталин. Положение ссыльных было ужасно. В письме другу-поэту Сергею Клычкову Клюев писал: “Поселок Колпашево – это бугор глины, усеянный от бед и непогодиц избами, дотуга набитыми ссыльными. Есть нечего, продуктов нет, или они до смешного дороги. У меня никаких средств к жизни, милостыни же здесь подавать некому… Скажу одно: “Я желал бы быть самым презренным существом среди тварей, чем ссыльным в Колпашеве”. Долго быть ссыльным ему не пришлось, в 1937 году поэта расстреляли. В 1957 году Николая Клюева реабилитировали, однако его первая посмертная книга в СССР вышла только в 1977 году в Ленинграде.

«О, кто ты родина?»

Критики считают, что редкостный талант Клюева, которого часто ставят выше Есенина, вырос из народного крестьянского творчества и многовековой религиозности русского народа. Стихи в духе народных плачей перемежаются со стихами, созвучными библейским псалмам:

О, кто ты, родина? Старуха?
Иль властноокая жена?
Для песнотворческого духа
Ты полнозвучна и ясна.
Твои черты январь-волшебник
Туманит вьюгой снеговой,
И схимник-бор читает требник,
Как над умершею тобой.
Но ты вовек неуязвима,
Для смерти яростных зубов,
Как мать, как женщина, любима
Семьей отверженных сынов.
На их любовь в плену угрюмом,
На воли пламенный недуг,
Ты отвечаешь бора шумом,
Мерцаньем звезд да свистом вьюг…

В Петрограде-Ленинграде Клюев жил в доме 149 на набережной Фонтанки и на улице Герцена (ныне Большая Морская) в доме № 45. Однако мемориальных досок с именем выдающегося русского поэта на этих зданиях нет до сих пор. Петербургский поэт Александр Кушнер уже предлагал увековечить в мемориальных досках память петроградских и ленинградских писателей и поэтов, погибших и пострадавших от репрессий, в том числе и Николая Клюева.

Король разведки, ставший писателем