Литературные тайны Петербурга. Писатели, судьбы, книги

«Все они, – говорилось в записке, – активно поддерживают Солженицына, разделяют его враждебные взгляды, размножают и хранят его произведения». «Особого внимания, – считали в органах, – заслуживают документы, хранящиеся у ленинградки Пастуховой Н.Ф., до ухода на пенсию работавшей старшим геологом Северо-Западного геологического управления. В частности, Пастухова хранит так называемые «Воспоминания» Воронянской, в которых автор излагает антисоветское содержание сочинения Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ». По мнению Воронянской, – отмечали в КГБ, – Солженицын в этом произведении показал: «…Растление 200-миллионого народа. Уничтожение лучшей его части, в том числе половины партийных рядов. Убийство ума, совести, человеколюбия…».

Помощник Солженицына «Лиля» – Елизавета Воронянская была из числа тех, кто перепечатывали «Архипелаг ГУЛАГ» и хранили его копии. КГБ сумело ее «вычислить», пять дней пожилую женщину непрерывно допрашивали. В конце-концов, она не выдержала и выдала имя Леонида Самутина. Это был тот самый помощник Солженицына, который подарил ему стол. У него и хранилась копия «Архипелага ГУЛАГ» и КГБ удалось захватить документы. После этого Воронянскую отпустили. Она вернулась к себе домой, зажгла перед портретом Солженицына свечи и повесилась.

Еще одна ниточка, тянущаяся к Петербургу, – сходство Солженицына с Достоевским. «Солженицын, – был уверен известный литературовед Михаил Бахтин, – это человек масштаба Достоевского». Сходство между ними не только в масштабах мировой славы и популярности. Поразительно похожи и биографии этих, двух, казалось, совершенно разных людей разных эпох. У обоих было трудное бедное детство. Оба лишились в молодости свободы: Достоевский был арестован в 28 лет, а Солженицын – в 27. Обоим грозила смерть. Достоевского приговорили к смертной казни, а потом, в последний момент заменили ее каторгой. Много раз писатель мог умереть от припадков эпилепсии. Солженицыну смерть много раз грозила и на войне, и в сталинском лагере, а потом он чуть не умер от рака. Оба после первого же опубликованного произведения стали знаменитыми. Достоевский – после повести «Бедные люди», а Солженицын – после «Одного дня Ивана Денисовича». Но самое главное, что их объединяет, оба стали, в конечном итоге, пророками в своем отечестве.

Много общего

Очень много общего между двумя писателями подметила автор книги о Солженицыне, доктор филологических наук Людмила Сараскина. «Солженицын и Достоевский, – подчеркивает она, – для меня – писатели одного ряда. Я считаю, что один продолжает другого. То, что Достоевский напророчил в Х1Х веке про XX век, то и случилось. Именно это Солженицын и описал». Достоевский предупредил о надвигающихся на Россию «бесах», а Солженицын описал их и все то, что они в ней натворили.

«Часы коммунизма – свое отбили, но, – предупреждал Солженицын сразу после распада СССР, – бетонная постройка еще не рухнула. Как бы нам, вместо освобождения, не расплющится под его развалинами». И он оказался прав. Страна и в самом деле чуть не задохнулась под глыбами рухнувшего исполина. Только сейчас она начинает подниматься и расправлять плечи.

«Я вижу, когда я вернусь в Россию!», – уверенно сказал Солженицын своему издателю Никите Струве сразу после своего появления на Западе. Тот не поверил. Но через 20 лет Солженицын и в самом деле вернулся.

От Достоевского Солженицын унаследовал идею о мессианстве писательского дела: «Литература, которая не есть воздух современного ей общества, которая не смеет передать обществу свою боль и тревогу, в нужную пору предупредить о грозящих нравственных и социальных опасностях, не заслуживает даже названия литературы», – говорил он.

Неудобный писатель

Достоевский тоже был в советские времена «неудобным» писателем. Его роман «Бесы» вообще не печатали. Солженицын же пришелся не ко двору власть имущим и в 1990-е годы. В гламурном треске, в тусовочной суете, в политической истерике, его пророческий голос, увы, слышали немногие. Не все оценили его мужественные поступки: отказ от ордена, который хотел ему вручить Ельцин, постоянное и открытое и резкое неприятие той власти, которая позволила разграбить и унизить его Родину. Не повторил грандиозный успех «Архипелага ГУЛАГ» его роман о русской революции «Красное колесо», который он сам считал главным делом своей жизни. Его брошюру «Как нам обустроить Россию» издали тиражом в 15 миллионов экземпляров. «И что? – с горечью сказал он потом сам, – Люди ее не поняли…» Его поддержал Владимир Путин, наградивший Солженицына Государственной премией и сам приехавший к писателю.

…Но в заключение снова о столе. Кому он принадлежал раньше в Петербурге? В чьем кабинете стоял? Как известно, письменный стол Достоевского хранится сегодня в его музее. Но ведь Федор Михайлович переезжал в Петербурге 20 раз. Может, у него были и другие столы и именно один из них оказался потом у Солженицына? Кто знает… В любом случае и такую, конечно, уже совсем фантастическую возможность тоже исключать нельзя.