Литературные тайны Петербурга. Писатели, судьбы, книги

В то страшное время в Петербурге было много трагических смертей, о которых вспоминает Одоевцева. Жена знаменитого тогда поэта Федора Сологуба Анастасия Николаевна бросилась в отчаянии с Тучкова моста и утонула. Сологуб долго отказывался этому верить. Он ее ждал. Обед по-прежнему готовили на двоих. Постель Анастасии Николаевны ежедневно стелилась… Потом Сологуб при помощи высшей математики пришел к выводу о том, что загробная жизнь на самом деле существует и что он скоро встретится со своей обожаемой Анастасией. Только тогда он успокоился.

Перед отъездом за границу Одоевцева зашла к Сологубу попрощаться. Она уезжала легально, и Сологуб мрачно сказал: «Вы, конечно, думаете, что скоро вернетесь? Только прокатитесь по Европе? Да? Вы вернетесь лет через пятьдесят…». Одоевцева тогда ему не поверила. Но именно так и получилось. Сологуб ошибся не намного.

Разочарование

За границей – в Берлине и Париже – Одоевцева почти сорок лет прожила вместе со своим мужем – другим знаменитым поэтом русской эмиграции Георгием Ивановым, с которым они расписались еще в Петербурге после смерти Гумилева. Заграница разочаровала Одоевцеву. «Я никому не признаюсь в том, что разочарована… Большинство бежавших из России в восторге от берлинской жизни и наслаждаются ею… О стихах здесь как будто забыли. Трудно поверить, что эти самые люди еще совсем недавно шли по неосвещенным, страшным ночным улицам, усталые, голодные и озябшие, шли в мороз, под дождем, часто через весь Петербург только для того, чтобы в Доме искусств или в Доме литераторов послушать стихи».

В Берлине, а потом и в Париже Одоевцева общалась со всем цветом русской эмиграции и со многими приезжими знаменитостями: Есениным, Керенским, Северяниным, Алдановым, Буниным, Адамовичем, Анненковым и многими другими, о которых увлекательно рассказала потом в своих книгах. Она стала свидетелем их тоски, страданий и судорожных попыток хоть как-то утвердиться в чуждой им стране.

«Нежности нежней»

«… Есенин, – вспоминает она случайную встречу со знаменитым поэтом в ресторане для эмигрантов, – наливает мне рюмку водки. – Я качаю головой.

– Не пью.

– Напрасно! Этому необходимо научиться. Водка помогает.

– От чего помогает? – спрашиваю я.

– От тоски. От скуки. Если бы не водка и вино, я бы уже давно смылся с этого света! Еще девушки, конечно! Влюбишься, и море по колено! Зато потом, как после пьянки, даже еще хуже. До ужаса отвратительно… Вот еще животные. Лошади, собаки, коровы. С ними я всегда, с самого детства дружил… Вы непременно должны выпить. За нашу встречу! Хоть один бокал.

И я чокаюсь с ним и пью. Кругом шумят, но я слышу только то, что говорит Есенин. Я гляжу на него. Нет, я не могу поверить, что это тот самый хулиган-скандалист. Он так трогательно нежен. Он нежный, «нежности нежней»! Просто по Маяковскому, «не мужчина, а облако в штанах…».

Ей повезло

Одоевцева прожила долгую жизнь, а потому ей повезло. Она не умерла в парижской богадельне для престарелых русских эмигрантов, где оказалась в последние годы. В 1987 году она все-таки приехала в СССР, где уже вовсю бушевали ветры перестройки. В Ленинграде ее ждала громкая слава. После ничтожных эмигрантских изданий ее книги вышли гигантскими, еще «советскими» тиражами. «На берегах Невы» – тиражом 250 тысяч экземпляров, а «На берегах Сены» – 500 тысяч. Умерла «маленькая поэтесса с огромным бантом» 14 октября 1990 года в Ленинграде. Совсем немного не дождавшись возвращения своему любимому городу его прежнего имени Петербург.

«Я, гений Игорь Северянин…»

В начале прошлого века Игорь Северянин был в Петербурге чуть ли не самым знаменитым поэтом. На его могильной плите высечены строчки его собственных стихов: «Как хороши, как свежи будут розы, моей страной мне брошенные в гроб!» Но розы на могилу поэта, когда он умер, никто не бросал. Северянин оказался в эмиграции и умер в 1941 году, всеми забытый, в Таллине, где и был похоронен на православном кладбище.

Настоящее имя поэта было Игорь Васильевич Лотарёв. Родился он в Петербурге 4 мая 1887 г. в семье офицера инженерных войск, выходца из владимирских мещан.

Родился я, как все, случайно…
Был на Гороховой наш дом.

Вспоминал он потом в своих стихах. Мать происходила из известного дворянского рода Шеншиных, к коим принадлежал и поэт Афанасий Фет, нити родства связывали ее также со знаменитым историком Карамзиным. Небезынтересно, кстати, что по материнской линии Игорь Северянин находился в родственных отношениях также с близкой к Ленину Александрой Коллонтай.

Когда будущему поэту было всего 9 лет, родители расстались, и мальчика отправили в имение дяди Владимировка в Новгородской губернии. После окончания четырех классов Череповецкой гимназии отец увез сына с собой на Дальний Восток. А в 1904 г., после смерти отца, Игорь вернулся к матери, жившей в Гатчине.

Ранний дар