Литературные зеркала

Последовательностью суеверия не отличаются: только что тень (и отражение в зеркале) отождествлялись с душой - и вот уже они рассматриваются как механическая приставка к человеческой судьбе, через посредство которой на эту судьбу можно воздействовать; нечто вроде волчьего или лисьего хвоста в русских народных сказках - "серого" или "рыжую" можно поймать, ухватив их за хвост.

Еще резче ослаблена концепция равенства "душа= отражение" в поверьях, признающих за зеркалом пророческий дар. Здесь оно уподобляется некоему барометру или иному естественнонаучному прибору-предсказателю, наталкивает на мысль о сравнительно позднем появлении данного предрассудка: на него наложила свой отпечаток эпоха торжествующего позитивного разума.

На цитированной странице между тем содержатся и другие сведения о существующих в народе интерпретациях зеркального отражения. "По мнению раскольников,- продолжает свой рассказ А. Афанасьев,- зеркало - вещь запретная, созданная дьяволом". А в сноске к изложенному присовокупляются факты, почерпнутые из другой социальной сферы: "Евреи в день нового года идут к реке и смотрят в воду; кто не увидит своего отражения, тот вскоре умрет... По суеверному преданию, члены масонских лож оставляли в обществе свои портреты, в случае измены своего товарища, масоны стреляли в его портрет - и он тотчас же умирал, как бы далеко ни был".

Афанасьев помогает понять этимологию распространенной фразы: "как в воду смотрел", употребляемой в виде похвалы удачливым прорицателям. Заодно приносится лепта и на алтарь этимологии художественной, эстетической: в длинное уравнение (зеркало=тень и т. д.), в этот караван синонимов человеческой души, включается еще один элемент - портрет. Гипотеза утверждается де-факто - как правители в латиноамериканских странах с диктаторскими режимами.

Неожиданный ракурс принят по отношению к зеркалу в следующем отрывке из "Поэтических воззрений...": "Сказания о заклятых или осужденных духах (эльфах, кобольдах), заточенных в сосудах, откуда раздаются их жалобные голоса, известны почти у всех индоевропейских народов. Ибн-Фоцлан упоминает о колодезном срубе, заглядывая в который девица, решившаяся разделить с умершим князем его погребальное ложе, видела, по ее словам, прекрасный зеленый рай, а в раю своих покойных предков; в их среде видела она и недавно скончавшегося князя, который призывал ее к себе".

Итак, поверхность воды может "работать" как перископ, то есть визуальный вход в иной мир, может использоваться как дверь или окно, то есть фактический вход в это "неопробованное" царство. Новым в цитате мне представляется совмещение мотивов зеркала и сосуда в одном сюжете. Ведь по логике афанасьевского текста колодец - как бы очень большой вариант бутыли.

Больше всего у Афанасьева примеров, где зеркалу отводится роль инструмента - причем в этом случае излагаемый сюжет оперирует не водной гладью, не портретом или тенью, а именно зеркалом во всей его физической конкретности: "Интересен вариант, записанный в Пермской губернии... Тогда ягинишна стала похваляться зеркальцем: у моей матушки есть почище того: чудное зеркальце - как взглянешь в него, так сразу весь свет увидишь!" Подкидыш заказал кузнецу сковать три прута железные да щипцы, пришел к бабе-яге, поймал ее за язык щипцами, начал бить прутьями железными и заставил отдать себе зеркальце. Принес зеркало домой, царица глянула в него и увидела своих деток волчатами - на чистой поляне, промеж густого орешника, на травке-муравке валяются". Герой обращает волчат в добрых молодцев, а шкуры сжигает, чтоб сделать обратное превращение невозможным.

Афанасьев не оставляет этот сюжет без толкования, разбирая его аналог: "В числе других диковинок бог-громовик отымает у ведьмы славное зеркальце, в которое можно видеть весь мир, то есть выводит из-за туч всеозаряющее солнце, издревле уподобляемое зоркому глазу и блестящему металлическому щиту или зеркалу; щипцы, которыми он тянет за язык бабу-ягу, и железные прутья, которыми бьет ее,- символы разящих молний; теми же орудиями побеждают богатыри и чертей, и драконов".

Последующий эпизод познакомит нас с иными прерогативами зеркала.

"Марку-королевичу вила (у западных славян - ведьма, колдунья.- А. В.) предвозвестила его смертный час и в подтверждение слов своих послала его к горному источнику, заглянув в который королевич тотчас же прочитал на своем лице близкую кончину... Чехи до сих пор убеждены, что, глядясь в колодцы на "щедрый" вечер, можно увидеть свое будущее".

Слова вилы, адресованные королевичу, являются пророчеством и сами по себе: "Как будешь ты на вершине горы, посмотри справа налево - там стоят две тонкие ели, а меж ними струится светлый ключ; сойди с коня, загляни в воду на свое лицо, и узнаешь, что тебя ожидает смерть..."

Авторитетна ли вила в представлениях королевича? Безусловно! Иначе пропустил бы он ее слова мимо ушей. Но зеркало авторитетней... Потому что оно подает пророчество как зрелище. А увиденное, как известно, кажется более достоверным, чем услышанное.