Литературный альбом: Москва – Санкт-Петербург. Классики. Наставники. Коллеги. Друзья

Дмитрий Каралис Литературный альбом: Москва – Санкт-Петербург. Классики. Наставники. Коллеги. Друзья

Литература – охранная грамота России!

Эта книга заставила вспомнить школьные сочинения на тему «Какую книгу ты взял бы в космос?». Ну, в космос меня уже не пустят, а вот на дачу или в путешествие я с удовольствием взял бы книгу, которую вы держите в руках.

В этой книге Дмитрий Каралис собрал замечательную компанию из двух десятков человек, распределив ее по комнатам-этажам. Рассказы о наставниках – Д. Гранине, Б. Стругацком, В. Конецком сменяются интервью и беседами со знаменитым поэтом Глебом Горбовском, прозаиком Андреем Битовым, руководителями писательских союзов Валерием Поповым и Борисом Орловым, литератором-многостаночником Юрием Поляковым, тонким сатириком Семеном Альтовым, вдумчивым православным писателем Николаем Коняевым, драматургами Людмилой Разумовской и Александром Образцовым, правнуком классика Дмитрием Достоевским, детским писателем Валерием Воскобойниковым и др.

Читать книгу одно удовольствие – ты чувствуешь высокий ход мыслей и чувств, испытываешь чувство гордости за нашу литературу и ее создателей.

Доброго вам чтения!

Александр Казин, писатель, доктор философских наук,

научный руководитель Института истории искусств Министерства культуры РФ.

Раздел I. Классики

1. Дерзкий мальчишка… (Александр Пушкин)

В Александре Пушкине сошлись: дерзкий мальчишка – весельчак и проказник, вдумчивый публицист, гениальный поэт и прозаик, отчаянный дуэлянт, пылкий любовник, заботливый муж, русский дворянин с арабскими корнями, патриот России и критик деспотизма, верующий и атеист, азартный игрок в карты и кропотливый историк…

Все, что написал Пушкин, может быть процитировано большинством русских людей с удовольствием, как свои собственные мысли и чувства. Хотя бы это, из стихотворения «Клеветникам России», написанного в 1831 году в ответ на антирусскую кампанию, поднятую во французской прессе, и призывы к войне с Россией:

…Иль русского царя уже бессильно слово?
Иль нам с Европой спорить ново?
Иль русский от побед отвык?
……………………………………
Так высылайте ж нам, витии,
Своих озлобленных сынов:
Есть место им в полях России,
Среди нечуждых им гробов.

Так или иначе, каждый русский человек воспитан на его произведениях, носит в душе частицу его творчества: кто-то помнит несколько строчек: «Москва… как много в этом звуке // Для сердца русского слилось! // Как много в нем отозвалось!», кто-то читает наизусть всего «Евгения Онегина», кто-то, сам того не ведая, цитирует крылатые пушкинские строки: «Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит…» Пушкин и по сей день, в год своего двухсот восьмого дня рождения, является одним из наиболее цитируемых авторов, его произведения переведены на добрую сотню языков.

Считается, что в области прозы у Пушкина почти не было предшественников. И. С. Тургенев писал о Пушкине: «Не следует забывать, что ему одному пришлось исполнить две работы, в других странах разделенные целым столетием и более, а именно: установить язык и создать литературу». Пушкин решил задачу историческую: навел порядок в молодой русской литературе и стал ее родоначальником. Тот блестящий успех, который выпал русской литературе в последующие годы и века, бесспорно, заложен литератором-революционером Пушкиным.

Современники Пушкина не сразу оценили реализм, ясность, непринужденность стиля и высокую художественность его простоты. «Прелесть нагой простоты, – писал он, – так еще для нас непонятна, что даже и в прозе мы гоняемся за обветшалыми украшениями… Поэзию же, освобожденную от условных украшений стихотворства, мы еще не понимаем». Тяжесть словесных конструкций, доставшаяся русскому литературному языку от церковнославянских форм и устаревшего классицизма, была заменена Пушкиным языком живым, внятным, образным, доступным всем сословиям. Создание норм национального литературного языка – уже этого одного хватило бы, чтобы назвать Пушкина гениальным.

Записок, воспоминаний, рассуждений, догадок и предположений о жизни и смерти великого поэта написано в миллион раз больше, чем собственно пушкинским пером. К какой-нибудь пушкинской рабочей тетради толщиною в мизинец изданы тома комментариев. Каждое поколение филологов-пушкинистов заново разбирается в рукописях поэта и через поправки, наброски, рисунки и цвет чернил пытается исследовать душевные порывы и ход творческой мысли поэта. Сам же Александр Сергеевич, словно специально к этому случаю, написал: «Следовать за мыслями великого человека есть наука самая занимательная».