Литературный навигатор. Персонажи русской классики

С наибольшей силой это обытовление образа выражено в эпизоде со знаменитой шкатулкой Чичикова, которую тот открывает после спора с хозяйкой о цене «мертвых душ», чтобы достать гербовой бумаги для совершения купчей. Ее устройство, подробно описанное, аллегорически изображает душу Чичикова, но самый образ шкатулки как бы метонимически повторяет очертания «тезки» – Коробочки. На «обытовление» образа работает и главное положительное качество Коробочки, ставшее ее отрицательной и всепоглощающей страстью: торговая деловитость. Каждый человек для нее – это прежде всего и только – потенциальный покупатель.

Небольшой домик и большой двор Коробочки, символически отражающие ее внутренний мир, аккуратны, крепки; тес на крышах новый; ворота нигде не покосились; перина – до потолка; всюду мухи, которые у Гоголя всегда сопутствуют застывшему, остановившемуся, внутренне мертвому современному миру. На предельное отставание, замедление времени в пространстве Коробочки указывают и по-змеиному шипящие часы, и портреты на стенах «в полосатеньких обоях»: Кутузов и старик с красными обшлагами, какие носили при государе Павле Петровиче. «Генеральские портреты», явно оставшиеся от покойного мужа Коробочки, указывают лишь на то, что история завершилась для нее в 1812 году (Между тем действие поэмы приурочено ко времени между седьмой и восьмой «ревизиями», т. е. переписями, в 1815 и 1835 годах. и легко локализуется между 1820 годом – началом греческого восстания – и 1823 годом – смертью Наполеона.)

Однако «замирание» времени в мире Коробочки все же лучше полного выпадения из реального времени у Манилова. У нее хотя бы есть прошлое; какой-то, пусть и смешной, намек на биографию (был муж, который не мог заснуть без почесывания пяток). Коробочка обладает характером; слегка смутившись от предложения Чичикова продать мертвых («Нешто хочешь ты их откопать из земли?»), тут же начинает торговаться («Ведь я мертвых еще никогда не продавала») и не останавливается до тех пор, пока Чичиков в гневе не сулит ей черта, а затем обещает купить не только мертвецов, но и другую «продукцию» по казенным подрядам.

Коробочка – опять же в отличие от Манилова – помнит своих умерших крестьян наизусть. Но при этом она туповата; поэтому в конце концов приедет в город, чтобы навести справки, почем теперь идут мертвые души, и тем самым окончательно погубит репутацию Чичикова, без того пошатнувшуюся. Однако даже эта туповатость своей определенностью лучше маниловской пустоты, ни умной, ни глупой, ни доброй, ни злой.

Тем не менее само местоположение села Коробочки (в стороне от столбовой дороги, на боковом ответвлении жизни) указывает на ее «безнадежность», «бесперспективность» каких бы то ни было надежд на ее возможное исправление и возрождение. В этом она подобна Манилову и занимает в «иерархии» героев поэмы одно из самых низких мест.

Манилов – «сладкий» сентиментальный помещик, первый, к кому направляется Чичиков в надежде приобрести мертвые души (гл. 2). Персонаж, «собранный» из обломков литературных штампов, Манилов связан и с водевильно-комедийным типом душещипательного «карамзиниста» (непосредственно – с провинциалом Волгиным, мечтающим прорыть канал между Черным и Каспийским морями из водевиля М.Н. Загоскина «Деревенский философ»), и с мольеровским типом «глупого дворянина» (комедия «Смешные жеманницы»), и со сладким помещиком Атаевым, владельцем имения Приютово из нравоописательного «помещичьего» романа Д.Н. Бегичева «Семейство Холмских».

Сквозь многочисленные литературные маски в образе Манилова просвечивает маска социальная. В его портрете (белокурые волосы, голубые глаза), в рисунке его поведения (приторная мечтательность при полном бездействии), даже в возрасте (около 50 лет) могут быть опознаны черты «сентиментального», душевного и пустого государя Александра I последних лет его правления, приведших страну к катастрофе. Во всяком случае, это тот же социальный тип. (Предпринимавшаяся попытка связать Манилова с Николаем I была заведомо ошибочной.) Имя жены Манилова, приятной дамы, плетущей кружевные кошельки, «Лизанька», совпадает как с именем сентиментальной героини Н.М. Карамзина, так и с именем жены Александра I. Возможно также, что образ Манилова пародийно перекликается с традиционным типом искусителя из масонской литературы XVIII века, заманивающего душу. С этим, видимо, связано название его имения – «Маниловка, а не Заманиловка», – отстоящего вдали от города и прямых дорог (хотя, заманивая Чичикова, Манилов уверяет, что до него всего 15 верст).