Литературный призрак

– Ай-ай-ай! Куда это годится? В казино без денег не ходят. – Кемаль пошарил в сумке, переброшенной через плечо, и швырнул мне на колени стопку бумажек. В полете бумажки трепетали, совсем как настоящие купюры. Матерь божья! Это и есть купюры.

– Нет, что вы, я не могу…

Кемаль, не слушая меня, погладил бороду и улыбнулся Богатенькому Кузену:

– У нашего друга Марко все получится! Новички всегда непредсказуемы. Ставлю на новенького два против одного.

Богатенький Кузен фыркнул:

– Нет уж! Шансы равны.

– Что значит «У Марко все получится»? – Я чувствовал себя винтиком в каком-то огромном и сложном механизме.

– Ты ему не объяснил? – спросил Богатенький Кузен у Джибриля.

Тот как-то шкодливо улыбнулся и сказал мне:

– Марко, дружище, Кемаль и мой кузен хотят заключить пари – кто из нас выиграет больше. Деньги тебе выдали для того, чтобы ты делал ставки.

Я прямо почувствовал, как моя улыбка становится шкодливой.

– Мне как-то неловко…

– Твой выигрыш останется у тебя. А тот, кто выиграет больше, получит в два раза больше первоначальной суммы. То есть триста.

– Триста фунтов?

– Нет, триста чупа-чупсов. Что за дурацкий вопрос? Конечно фунтов.

– Что-то он слишком волнуется, – заметил Богатенький Кузен.

– Ясное дело, волнуется, – согласился Джибриль.

– Для нас это пустяк, друг мой, – сказал Кемаль.

– А если я проиграю все деньги?

– Значит, проиграешь все деньги, – ответил Кемаль. – В чем вопрос?

– А Кемаль проиграет мне пари, – уточнил Богатенький Кузен.

Короче, все мы уселись в такси и поехали в казино: я, Джибриль и два жуликоватых араба, с которыми я лишь десять минут как познакомился. Всего, стало быть, четыре жуликоватых араба.

В пачке было сто пятьдесят фунтов. Тридцать пятифунтовых банкнот, таких новеньких, что аж попискивали на ощупь. Забавное совпадение, конечно. Ровно столько, сколько нужно, чтобы расплатиться с Диггером и вернуть барабаны. К сожалению, Богатенький Кузен и Кемаль подрулили со мной к кассе и велели обменять купюры на фишки раньше, чем я придумал, как бы смыться отсюда к ближайшей станции подземки.

Я смирился и обменял ударную установку на тридцать пластмассовых кружков.

– А теперь расходимся, – сказал Кемаль. – Лично я уважаю покер. Встретимся в полночь на втором этаже. Запомните, Джибриль и Марко, ровно в полночь. Если опоздаете хоть на минуту, пари отменяется, а сами вы превратитесь в тыквы.

Богатенький Кузен намылился в бар, посорить деньгами и подцепить бабу.

– Джибриль, – прошипел я, когда мы вошли в зал с рулеточными столами. – Они нас используют, как болванчиков. Что за херня, а? И на фига это им?

– Потому что они богатые мальчики, им скучно и хочется новых игрушек. Деньги для них – ничто.

– А разве Коран не запрещает азартные игры?

– Лондон не подконтролен Мохаммеду. На немусульманской земле, с немусульманами играть дозволяется. Давай начнем. И пусть победит сильнейший.

Прежде чем сесть за стол, я побродил по казино. Разглядывал все кругом. Ковер и малиновый плюш навевали желание облачиться в шлафрок и тапочки. Мимо расхаживали мужчины в смокингах и дамы в шелках. Здесь, под люстрами, обитали экзотические, редкостные женщины. Улыбчивые персонажи заперты в барокамерах грез. Удалой Уильям улюлюкал, а старуха каркала, как ворона. Зелень сукна и золото рулеточных колес похитили из-под холма в стране эльфов. Колесо рулетки вращалось с такой скоростью, что казалось неподвижным, а шарик был золотым электроном. Когда я выберусь отсюда, на Земле пройдет триста лет. Хмурые, скучающие, разочарованные, возбужденные и просто зеваки. Крупье двигались как киборги, не глядя никому в глаза. Я попытался отыскать камеры наблюдения, но потолок скрывался в черноте, как в телестудии. Не было ни окон, ни часов. Панели орехового дерева, гравюры с изображением борзых и рысаков. Я заглянул в зал, где играли в блэкджек и в покер. Кемаль уже включился в игру. Я вернулся в свой зал, сел у стены, чтобы видеть рулеточный стол, и заказал кофе в надежде, что его дают бесплатно. Было десять часов вечера. Я решил сорок пять минут понаблюдать за игрой и разработать собственную стратегию.

Прошло минут двадцать. Ко мне подсел мужчина, очень похожий на Сэмюэла Беккета{130} за несколько недель до смерти, и похлопал себя по карманам в поисках сигарет. Я предложил ему свои. Он, чуть раскачиваясь, взял парочку и спросил:

– Новичок? Не знаете, с чего начать?

– Не знаю, как выиграть, – ответил я.

– Сейчас объясню. Что вас интересует?

– Ну, рулетка…

Он прикурил, жадно затянулся, будто астматик, вдыхающий спасительный аэрозоль, и сказал, чуть шевеля губами вокруг сигаретного фильтра:

– Значит, так. На американском столе два «зеро», поэтому шансов выиграть меньше. За французским столом лучше. Если ставить на конкретные числа, то вероятность проигрыша на два целых семь десятых процента больше. Если ставить на цвета, то на одну целую тридцать пять сотых процента.

– Звучит не так уж и плохо.

Сэмюэл Беккет очень по-французски пожал плечами: