Литературоведческий журнал №36 / 2015

А в очередной главе, где «Гамлет» признается трагедией-прологом, возникает противопоставление сюжета-фабулы и сюжета-ситуации: «Древнее сказание об Амлете, эпический сюжет-фабула, преобразовано в сюжет-ситуацию Нового времени, основанный на непримиримом контрасте между личностью и обществом» [с. 126]. Слово «сюжет» выглядит уже здесь постоянным эпитетом, который в принципе в научном тексте можно опустить, а когда чуть ниже мы читаем, что «фабула «Гамлета» (вместе с предысторией) в шекспировской переработке начинается и кончается поединком [с. 137]», снова возникает ощущение избыточности слова «сюжет», понятие же субмагистральности только усиливает сомнение в целесообразности введения понятии МС: «В центре субмагистрального сюжета трагедий доблести стоит выдающаяся личность, обязанная своим положением открытым, всем миром признанным делам» [с. 155].

Далее в книге рассматривается герой трагедий как личность, анализируется его конфликт с миром в тех или иных ипостасях личности и мира. В целом это исключительно содержательный (и в терминологическом, и в оценочном значении этого слова) анализ трагедий Шекспира, МС в качестве инструмента этого анализа почти не используется, да и сам термин фигурирует скорее как некая связующая метка книги, общее в трагедиях ищется не в общности сюжета, а во внутреннем тематическом и композиционном единстве.

Очень интересно предложение Пинского рассматривать семь ключевых трагедий (напомним три ранние выведены в предысторию сюжета), композиционно как бы объединяющимися в единую пьесу, пьесу со своим прологом («Гамлет»), тремя первыми действиями («Отелло», «Антоний и Клеопатра», «Макбет» как трагедиями доблести), двумя финальными действиями («Король Лир», и «Кориолан» в качестве трагедий состояния мира) и эпилогом («Тимон Афинский»).

Особой частью общего анализа драматургии Шекспира в каждом разделе книги являются главы, посвященные специфике шекспировской театральности как содержательной стороне его творчества, взятого как целое (отделы «История – театр» для хроник и «Жизнь – театр» для трагедий). Вот это действительно единый и единственный магистральный мотив драматургии Шекспира, противопоставление условности (театральности) и безусловности (реальной жестокости) самой жизни, проблема казаться и быть.

В завершение рассмотрения книги Пинского напомним слова предисловия: «Эта книга возникла из другого замысла – популярного небольшого очерка о Шекспире типа «Жизнь и творчество» [с. 3]. О жизни Шекспира, естественно, ученый писать не стал (слишком мало о ней известно), зато драматургия рассмотрена с точки зрения содержания практически исчерпывающе для уровня развития шекспироведения начала второй трети ХХ в. МС – чисто внешняя метонимическая скрепа всей книги, красивое словосочетание, без которого лучше было бы обойтись, по нашему мнению. Кстати, единственная глава, где термин МС часто употребляется, это глава о Лире, самая большая в книге:

Основному разбору «Короля Лира», над которым я думал всю жизнь, уделено около одной пятой объема книги, помимо характеристик «британской» трагедии в связи с отдельными вопросами. Какова бы ни была оценка выдвигаемой общей теории (пусть и спорной – спорить можно и должно обо всем), читатель, на худой конец, вправе рассматривать эту книгу в настоящем, неполном, ее виде всего лишь как разросшееся теоретическое введение к несколько по-новому прочитанному «Королю Лиру» [с. 5].

Из этих слов видно, что автор сам прекрасно понимал действительное направление и смысл своей книги. Фактически это авторская энциклопедия шекспировской драматургии, которая до сих пор не оценена в должной мере, и не в наших силах сделать это сейчас. Сейчас наша задача попытаться найти шекспировскую общность, но не там, где Пинский ее уже нашел (в области содержательного конфликта и тематизации идеи театральности на разных уровнях), а там, где он ее не нашел (а по сути дела и не искал, потому что интересовался другими сторонами шекспировской драматургии), в области более традиционно понимаемого сюжето-строения.

2. Сюжетные мотивы и фабульная схема в шекспировском каноне