Литературоведческий журнал №38 / 2015

Роман Брекенриджа, родоначальника американского сатирического романа, – прямое подражание творческой манере Сервантеса. История проникновения «Дон Кихота» в Америку восходит к более ранним временам.

Хотя первый полный английский перевод «Дон Кихота» появился в год высадки первых поселенцев, прибывших на корабле «Мэйфлауэр» в Америку (1620), в XVII в. роман Сервантеса оставался неизвестен в Новом Свете. Только после перевода, сделанного в 1700 г. Питером Мотто, «Дон Кихота» начали повсеместно читать сначала в Англии, а затем и в английских колониях в Америке.

Через столетие в Массачусетсе появился роман Табиты Тенни «Женское донкихотство» (1801), продолжающий линию английских женских Дон Кихотов, популярных в XVIII в. («Женский Кихот» Шарлотты Леннокс, 1752).

Широкая известность романа Сервантеса в Америке наступает в годы американской революции. В 1766 г. в театре Филадельфии был поставлен «Дон Кихот в Англии» Фильдинга, а в 1780 г. первый национальный поэт Америки Филипп Френо включил в свою пьесу «Шпион» песенку «Английский Дон Кихот 1778 года», перепечатывавшуюся затем в сборниках его стихов 1786 и 1809 гг. Это пародийная песня о верноподданном английском офицере, отправляющемся подавлять «американский мятеж». Книга Сервантеса полюбилась Френо еще во время учебы в Принстонском колледже, и не случайно имя Рыцаря печального образа встречается во многих стихах периода американской революции. Он использовал сервантесовский образ для острых политических пародий, направленных против американских лоялистов и их английских единомышленников.

Упоминания о Дон Кихоте, встречающиеся во многих стихотворениях и поэмах Френо 1770–1780-х годов, свидетельствуют, что роман Сервантеса был хорошо известен американскому читателю.

Охотно пользовался образностью «Дон Кихота» Томас Пейн. В своей книге «Права человека» (1791) он высмеивает утверждение Эдмунда Берка, что французская революция разрушила «век рыцарства» Дон Кихота. «Его богатое воображение, – пишет Пейн, – создало целый мир ветряных мельниц, и он скорбит, что нет Дон Кихота, который мог бы с ними сразиться»109.

Особой популярностью пользовался роман Сервантеса у романтиков. Купер и Лонгфелло, Готорн и Мелвилл, Эмерсон и Торо не прошли мимо наследия великого испанского писателя. Особенно близки сервантесовские мотивы были молодому Вашингтону Ирвингу.

Хотя упоминания о Дон Кихоте встречаются уже в первом юмористическом произведении Ирвинга – очерках «Салмаганди» (1807), написанных совместно с Дж. Полдингом, подлинно художественное восприятие наследия Сервантеса видим мы в сатирической «Истории Нью-Йорка» Ирвинга, появившейся в 1809 г.

Ирвинг не пошел по пути Брекенриджа, по пути создания американской аналогии «Дон Кихота». В «Истории Нью-Йорка» он романтически поэтизировал американскую старину, когда Нью-Йорк был еще голландской колонией и назывался Новым Амстердамом.

В своей героикомической хронике о первоначальной истории Нью-Йорка Ирвинг пародирует рационалистические традиции классицизма. Семь книг «Истории», написанной от имени ученого историка Никербокера, изобилуют литературными параллелями и аналогиями. В целях травестирования Ирвинг обращается к гомеровскому и артуровскому циклам, к Греции и Риму, с которыми сопоставляется героикомическая история голландской колонии Новый Амстердам. Цитаты и намеки на Рабле, Сервантеса, Шекспира, Свифта, Фильдинга, Стерна Томаса Пейна и других писателей теснятся на протяжении всего цветистого повествования Никербокера. Эти многочисленные «источники» труда Никербокера воспринимаются как романтическая ирония, как пародирование псевдоученых трактатов его времени.

Ирвинг как бы реализует те «советы авторам», которые были высказаны бессмертным автором «Дон Кихота» в Прологе: «Авторы уснащают свои книги, хотя бы даже и светские, принадлежащие к повествовательному роду, изречениями Аристотеля, Платона и всего сонма философов, чем приводят в восторг читателей и благодаря чему эти самые авторы сходят за людей начитанных, образованных и красноречивых»110.

Один из главных героев книги – голландский губернатор Питер Твердоголовый – нарисован в донкихотовской манере. Героикомический рассказ о его славных победах над шведами (книга VI), кодекс семи рыцарских добродетелей, который он чтил, наконец его оруженосец – трубач Антони Ван-Корлеар, – все это создает своеобразный американский колорит ирвинговского Дон Кихота и убеждает нас, что если не Никербокер или достославный губернатор Питер Твердоголовый, то хотя бы Ирвинг был внимательным читателем библиотеки рыцарских романов Дон Кихота.