Литературоведческий журнал №38 / 2015

Пускаясь в одно из своих излюбленных философских отступлений (начало главы 5 в VI книге), Никербокер, уподобляясь в этом отношении Стерну, заводит с читателем задушевную беседу о вещах, не имеющих прямого отношения к рассказу, и сравнивает себя с Дон Кихотом, сражавшимся только с великими рыцарями, представляя мелочные дрязги, грязные и кляузные ссоры «какому-нибудь будущему Санчо Пансе, преданному оруженосцу историка». Реминисценции романа Сервантеса – ветряные мельницы, сравниваемые с могучими великанами, кодекс Санчо Пансы, библиотека рыцарских романов Дон Кихота – постоянно возникают на страницах «Истории». Выезд Питера Твердоголового и его трубача Антони Ван-Корлеара на переговоры с советом Новой Англии нарисован в расчете на сервантесовские аллюзии: «Смотрите, как они величественно выезжают из ворот города, словно закованный в броню герой былых времен со своим верным оруженосцем, следующим за ним по пятам, а народ провожает их взглядами и выкрикивает бесчисленные прощальные пожелания, сопровождая их громкими ура». В каждом городе, через который проезжал Питер со своим оруженосцем, этот прославившийся своей педантичностью рыцарь приказывал храброму и верному Антони протрубить приветствие. А когда он видел старые одежды, которыми жители затыкали разбитые окна, и гирлянды сушеных яблок и персиков, украшавших фасады их домов, то принимал их, как новый Дон Кихот, за праздничное убранство в честь своего прибытия, «подобно тому как во времена рыцарства было в обычае приветствовать прославленных героев, вывешивая богатые ковры и пышные украшения».

Сервантес вызывал интерес Ирвинга и в последующие годы. В 1825 г. он собирался даже написать биографию великого испанского писателя.

К.Н. Державин в своей книге о Сервантесе приводит отрывок из «Писем об Испании» (1847–1848) В.П. Боткина, в котором рассказывается о популярности Дон Кихота среди испанских крестьян. «Простой народ даже верит действительному существованию Дон Кихота. “Слыхали ли вы о Дон Кихоте?” – спросил я в одной деревне мужика. “Да, сеньор, он был манчего и очень храбрый кабальеро!” – “Давно ли он жил?” – “Давно: больше тысячи лет”»111.

Допуская возможность совпадений, даже того, что два путешественника по Испании могли беседовать с одним и тем же крестьянином, следует все же отметить, что рассказ Боткина является перефразировкой соответствующего места из очерка «Путешествие», открывающего сборник рассказов и очерков «Альгамбра» (1832) Вашингтона Ирвинга112.

Академик М.П. Алексеев в своих «Очерках истории испано-русских литературных отношений XVI–XIX вв.» отмечает, что «Альгамбра» Ирвинга была не только хорошо известна Боткину, но у современников даже существовало ошибочное мнение, что «Письма об Испании» – свободный перевод книги Ирвинга113.

Интерес к Испании, ее истории и литературе, был характерен для многих американских писателей и историков эпохи романтизма – Ирвинга, Лонгфелло, историка Испании Вильяма Прескотта и Джорджа Тикнора, автора трехтомной «Истории испанской литературы» (1849; русский перевод Н.И. Стороженко, 1883–1891). В испанской тематике было нечто весьма притягательное для американских романтиков. В их глазах старая Испания была континентальным антиподом Англии, чем-то, возможно, напоминавшим им старую колониальную Америку, еще лишенную пороков нового общества.

Генри Уодсворт Лонгфелло еще в детстве в библиотеке отца зачитывался «Дон Кихотом», а свою романтическую драму «Испанский студент» (1843) построил на сюжете, заимствованном из новеллы Сервантеса «Цыганочка». Один из выдающихся поэтов американского романтизма, Вильям Келлен Брайент, незадолго до смерти посвятил Сервантесу свое стихотворение. Однако для Лонгфелло и Брайента испанский писатель был не столько великим мастером-реалистом, сколько источником испанских пословиц и поговорок. Фольклорное начало Сервантеса особенно привлекало Лонгфелло. В своем романе «Кавана» (1849) он постоянно обращается к народной мудрости «Дон Кихота».

Сервантес вызывал пристальный интерес и другого американского романтика – Натаниела Готорна. Существует даже мнение, что его знаменитый рассказ «Молодой Браун» (1835) написан в какой-то мере под воздействием «Беседы собак» Сервантеса114. Знакомству Готорна с рассказами Сервантеса содействовал историк испанской литературы Дж. Тикнор. По совету Готорна его сестра переводила рассказы Сервантеса на английский язык.

Великий американский писатель Герман Мелвилл называет Дон Кихота среди трех наиболее оригинальных образов мировой литературы (Гамлет, Дон Кихот и Сатана Милтона)115. Образ Сервантеса и его бессмертного героя возникает на страницах рассказов и романов Мелвилла. В «Моби Дике» в главе «Рыцари и оруженосцы» Мелвилл прославляет руку, написавшую «Дон Кихота», – «чеканные листы чистейшего золота».