Литерный эшелон

Затем вложился в левый поворот, прошел его грамотно по внешнему радиусу. Сразу за поворотом был деревянный мост.

И тут на дорогу выскочил заяц. Верно, его спугнул шум моторов, проносящихся мимо.

Увидав рычащую машину, косой испугался, заметался по дороге. Попов тоже взял руль сперва вправо — заяц тоже рванул вправо, тогда повернул влево…

Зверек с трассы спрыгнул в кювет, а тяжелая машина пошла вразнос, набирая амплитуду.

Единственное, что мог с ней сделать Попов — направить в другую сторону от зевак. Он резко надавил на руль, и тут же подпрыгнул, оттолкнувшись от подножек. Мотоцикл пулей вылетел из-под него.

Сам водитель рухнул на дорогу, покатился кубарем.

Зрители в испуге закрыли лица ладонями: им казалось, что уцелеть после падения на такой скорости невозможно.

Но Попов, пролетев десяток саженей поднялся, отряхнулся…Осмотрел одежду: та была в нескольких местах порванной. Но ран, не говоря уже о переломах будто не было. Казалось, что сам гонщик удивлен своей целостностью.

Он обернулся к зевакам, сделал поклон.

И тут из-за поворота вылетел недавно опереженный Поповым мотоцикл. Дорога была будто широкой, но с Евграфом Петровичем он не разминулся.

Гонщики слетели с трассы в кювет, туда, где уже валялся один мотоцикл…

Первым с трассы вернулся гонщик на «Триумфе». Он не был победителем: следовало дождаться других гонщиков, сличить их время.

Снимая кожаный шлем, он бросил:

— Скорей карету скорой помощи за Пушкино. Там авария, гонщик погиб.

— Кто погиб?

— А я почем знаю? Столкнулись двое: «Пежо» и самодельный, четырехколесный…

Сонное настроение у журналистов сняло как рукой: стали искать транспорт. Цены у ямщиков тут же подскочили чуть не в два раза.

Особо ушлые тут же стали предлагать деньги пилоту «Триумфа», дабы тот доставил их к месту аварии. Завязался торг.

Андрей и Алена заспешили к своей двуколке, и хотя им навязывались в попутчики, поехали одни.

Мотоцикл их так и не обогнал — водитель «Триумфа» не решился еще раз проделать путь, не проверив свой мотоцикл…

— Вы родственник?.. — спросил полицейский.

Алена отвернулась, Андрей задумчиво кивнул. Что с того, что Андрей знал покойного не слишком хорошо и даже не ведал: откуда он, есть ли у того семья, дети, живы ли родители. Но ближе человека, чем Андрей, для Попова не было на много верст… Может быть даже сотни, тысячи — ведь неизвестно, где сейчас Грабе.

Промелькнула мысль: он не хочет умереть также. И Андрей еще крепче обнял жену.

— Соблаговолите дать ваш адрес? — поинтересовался полицейский чин. — Мы доставим туда спортивный снаряд после расследования.

Андрей дал адрес, и тут же добавил:

— Он гостил у меня… Сам он из Петербурга. Я сообщу близким…

Каким близким?.. — пронеслось в голове. — Он отправит телеграмму в Запасное бюро. Генерал Инокентьев, верно, знает больше…

  …Но когда дело дошло до похорон, оказалось, что всех присутствующих на них Андрей знает — Запасное Бюро прибыло чуть не в полном составе. Покойника выносили из дома Стригунов и, после отпевания похоронили на Новодевичьем кладбище.

Единственным наследством, которое получил Андрей, был мотоцикл, хотя и Аленка и тетя Фрося требовали его тотчас сдать в утиль.

Но Андрей отказался, сославшись, что кто-то из родных или конструкторов может предъявить права на это средство передвижения. Четырехколесный агрегат поставили в сарай, потихоньку завалили хламом и благополучно о нем забыли…

1914

Лето стояло в своем зените. Последнее время среди этой жары Астлею все чаще снились сны в снежных тонах. Город великий, огромный, красивый… Река, закованная в камень и лед. На все это опускался снег.

Люди на улице, похожие на стремительные тени. Пули в воздухе среди нитей снега — они были серы как камень мостовых и набережных.

Единственный яркий росчерк — пятна крови на девственно-белом снегу. Метель роняла в них снежинки, те тотчас таяли в горячей крови.

Среди этого — сам Астлей в такой неуместной форме цвета хаки…

Он идет один против ветра, вжимаясь в казенную шинель. Руки в карманах — не то перчатки дырявы, не то их нет вовсе. Хочется стать маленьким, совсем незаметным для ветра.

Но Джерри Астлей просыпался и из морозного сна попадал в жаркое кабульское лето.

Дел особо не было.

Положение в Персии более-менее стабилизировалось.

Для этого старого шаха Мухаммеда Али, того самого, который стрелял по меджлису из пушек, пришлось изгнать сначала в русскую миссию, а потом и вовсе за кордон, в Россию, в Одессу.

Новым шахом стал его сын Ахмад, который, впрочем, никакой реальной властью не обладал. Но, как и везде в мире, в Персии было предостаточно людей, которые желали бы покомандовать.

Некоторое время и Соединенное Королевство и Российская Империя играли мышцами: кто кого. Но после поделили чужую страну к своему вящему удовольствию.

Паче в здешних местах появился совершенно лишний конкурент — а именно Северо-Американские Соединенные Штаты. Но вчерашние соперники объединили усилия и попросили пришлых на выход.

Джерри ходил на базар. Был он не менее восточным, чем все остальное вокруг: нищим и богатым одновременно, крикливым, ярким, пыльным.