Литерный эшелон

— Прошу за стол! — позвала тетя Фрося, которая была на свадьбе еще и вроде шафера, распорядителя.

Должность чужую, скорее мужскую она взяла на себя поневоле. Толку от мужчин-Стригунов не было вовсе, и все хлопоты по устройству торжества тетка взяла на себя.

Недалеко от молодоженов расположилась и ее дружка — Аглая со своим кавалером — тот, вызванный письмом, прикатил из Калуги.

И сейчас, усаживаясь за стол, он, улыбаясь, сообщил:

— У меня тоже есть знакомый — полный кавалер ордена Святого Георгия.

Андрей задумался: за все годы существования ордена Святого Георгия, полными его кавалерами стало четыре человека: все, как на подбор — графы и генерал-фельдмаршалы. Их объединяло еще одно: все они были мертвы.

Данилин спросил: как таковое может быть?

На что был даден улыбчивый ответ:

— Георгиев у него два: четвертой и третьей степени. А вот сложением он действительно полный.

Столов было два: за одним, около беседки пировали те, кто имел к свадьбе непосредственное отношение. У ворот же дома стоял другой стол, на котором всем желающим наливали по чарке водки.

Проходящие мужики, как ни странно не злоупотребляли.

Пили, закусывали, крестились, спрашивали: как звать мужа и жену, дабы за них попросить Спасителя, Богородицу и, само собой, Николу-чудотворца.

— Это, — сообщала Фросина подруга, поставленная при водке, — Профессор Стригун свою дочь замуж выдает. За офицера! Видишь, сколько военных?

— Стригун? Это что, из брадобреев предок? Куафер?

— Да не! Ты что! Стригунок — это жеребенок по-казачьему. Вон, видишь казака? То дед ее!

— Ну дай им Бог здоровья и деток побольше!

Пили и около беседки, произносили тосты.

Играли на гитаре: неожиданно оказалось, что профессор Стригун музыкален: и играет хорошо, и голос у него красивый, баритонистый.

— Где это вы так научились?.. — спрашивали окружающие.

— Да еще в студенчество научился, но забросил. Баловство это, лишь от науки отвлекает. Думал, уже забыл, а руки помнят…

— Это от матери евойной, — пояснял Иван Федорович. — Тоже певунья была, царствие ей небесное…

Чтоб размять ноги, Андрей прошелся по двору, вышел на улицу. Там было гораздо темнее, чем во дворе, где горели фонари, и на небе одна за одной распускались звезды. Как ни странно, но Андрей не был первым, кто это заметил. У столба стоял кавалер Аглаи.

Он рассматривал звезды.

— Чего вы там увидели?.. — спросил Андрей.

— Звезды… Их там тысячи. Может, на какой-то сейчас кто-то смотрит и в нашу сторону. О чем он думает?.. Как вы считаете, на звездах есть…

«Жизнь?» — пронеслось в мозгу. — «Неужели?.. Ах, какое нехорошее совпадение, может быть он тоже шпион? Увидал, что Андрей идет со двора, устроил…»

Но нет, Лихолетова интересовало другое:

— …любовь?..

— Сие мне не ведомо, — совершенно честно признался Андрей. — Простите, запамятовал ваше имя.

— Лихолетов! Олег Лихолетов! К вашим услугам!

— А как вы думаете… — осторожно повел Андрей. — Полетит ли когда-то человек к звездам? Возможно ли это, или полеты — просто выдумки писателей?

— Непременно полетит! И, думаю, мы еще это увидим! Я, к слову сказать, проживаю в Калуге. У нас там существует физико-астрономический кружок, обсуждаем работы в области будущих летательных аппаратов.

— Всякие там Циолковские и Кибальчичи?

— Проект Кибальчича — чистое самоубийство. Попытка летать на пороховой бочке! Он не знал ни об аэродинамике, ни о теории управления! У Циолковского есть здравые мысли, но у меня вот к нему тоже есть замечания… Скажем вот… А вы, простите, тоже эти увлекаетесь?..

— Иногда в гарнизоне такая скука…

— Андрей. Соблаговолите проводить гостя…

Данилин обернулся: последнюю фразу произнес стоящий за их спинами Грабе.

— Будет ли удобно, если я вам напишу? — спросил Олег.

— Это будет весьма приятно. Передайте письмо Алене — я, вероятно, буду в командировке и отвечу с первой же оказией.

На том и остановились.

Уезжал генерал — он намеревался поставить рекорд долголетия, для чего вел здоровый образ жизни, делал гимнастику и спать ложился в десять вечера. В крайнем случае — в пол-одиннадцатого.

Его просили остаться, но генерал был неумолим:

— Пора ехать. Вон и тучки пошли. Как бы под дождь не попасть, не застудиться.

У двуколки попрощался с Андреем:

— И все же какая у вас красивая жена, юноша. Деда я ее знаю, а вот остальное… Каких она кровей? Как-то неудобно было спрашивать у родителей…

— Четверть крови — польской, четверть еврейской… Четверть или чуть поболе — русской. А четверть — казацкая. От деда-казака и фамилия… А там какой только крови не намешано.

— Самые красивые девушки — кватеронки. Ну, будьте счастливы. Берегите ее.

И генерал укатил в сторону Москвы

Во двор Андрей вернулся с Аркадием Петровичем.

Тот, улыбаясь, произнес:

— Я вам решительно запрещаю заниматься работой на вашей свадьбе.

— Вы слышали?..

— Частично.

— Полагаете — он?..

— Вряд ли. Молодежь всегда увлечена фантазиями…

Генерал оказался прав: по крыше дачи застучал дождь.

— На Святого Николая — великая милость, к урожаю… Даст Бог вам Виктор Иванович многочисленных внуков!