Литерный на Голгофу. Последние дни царской семьи

– Я только что доложил товарищу Свердлову о том, что поезд сию же минуту отправляется в Москву.

И, отвернувшись, торопливо направился к вагону. Гузаков стоял у его подножки.

– Все в порядке? – негромко спросил Яковлев.

– Кажется, да, – ответил Гузаков. – Вот только в вагоны охраны пролезло не меньше десятка екатеринбургских.

– Нам сейчас не до них, – сказал Яковлев. – Надо быстрее отправляться. Давай команду паровозной бригаде.

Он ухватился рукой за поручень и одним прыжком заскочил в тамбур. Там стояла охрана – его боевики с винтовками в руках. Они посторонились, пропуская его в вагон, но Яковлев остался на месте до тех пор, пока состав не тронулся и в тамбур не заскочил Гузаков. В приоткрытую дверь тамбура Яковлев увидел мелькнувшего на перроне растерянного Заславского. На всех подножках стояли вооруженные боевики, они ногами отталкивали тех, кто пытался уцепиться за поручни. Заславский пробежал несколько шагов вслед за уходившим поездом и остановился. Ему вдруг пришла неожиданная мысль: зачем суетиться, если поезд все равно не минует Екатеринбурга. Там его встретит Голощекин и вся екатеринбургская Чека. И, подумав об этом, он сразу успокоился.

Глава 11

Заславский не обратил внимания на то, что вместе с Яковлевым из вокзала вышел только телеграфист Галкин. Помощник Гузакова Касьян, которого никто из уральских чекистов не принимал всерьез, остался в здании. Он вместе с напарником конвоировал начальника станции в комнату дежурного и запер ее на ключ изнутри. Положив ключ на стол, Касьян произнес, кивнув на телефон:

– Командуй, как приказали. Если плохо скомандуешь, расстрелять тебя поручено мне.

Дрожащей рукой начальник станции взял телефонную трубку. Когда на другом конце телефонного провода ответили, сначала прокашлялся, потом попросил соединить с каким-то Уткиным и начал объяснять тому, что надо немедленно освободить последний путь. Через два часа по нему на Омск должен проследовать специальный поезд. Уткин стал что-то рассказывать про товарняк, но начальник станции, уже пришедший в себя от страха, твердым голосом приказал:

– Поставь этот товарняк на третий путь и пусть стоит там, пока не пройдет литерный, – и настороженным взглядом посмотрел на Касьяна.

– Что за товарняк? – спросил Касьян, подумав, что из Екатеринбурга на помощь Заславскому послали подкрепление.

– Не знаю, – сердитым голосом ответил начальник. – Идет из Омска на Москву. По-видимому, с хлебом.

А в это время Яковлев торопливо шел по вагону, заглядывая в каждое купе. В первом на нижней полке сидел испуганный проводник, стесненный тремя солдатами охраны во главе с председателем солдатского комитета отряда особого назначения Петром Матвеевым. Солдаты плотно прижали проводника к стенке вагона так, что с поднятыми плечами и руками на коленях он был похож на древнеегипетскую статую. Его длинный крючковатый нос казался клювом.

Увидев Яковлева, проводник вскочил, стукнувшись головой о верхнюю полку.

– Чайку не угодно ли будет?

– Обязательно попьем, – сказал Яковлев, – но не сейчас. – И, обратившись к Матвееву, добавил: – Не теснитесь, пусть один из вас перейдет в соседнее купе. Иначе проводнику будет трудно выполнять свои обязанности.

В соседнем купе на нижних полках сидели шесть конвоиров. На верхних лежали их винтовки и шинели.

– Откуда вы, ребята? – спросил Яковлев.

– Из Уфы, – ответил один из них, расстегивая тесный ворот гимнастерки. – Вы разве меня не помните?

– Как же не помню, конечно, помню, – ответил Яковлев, хотя, как ему показалось, он впервые видел этого человека. – Я не вас, я других спрашиваю.

– Другие тоже из Уфы.

Яковлев пошел дальше. Царская семья находилась в середине вагона. Когда он приоткрыл дверь, все трое повернулись к нему. Яковлев внимательно смотрел на их лица, стараясь угадать, что сейчас переживали эти люди. Государь, как всегда, выглядел спокойным и безразличным ко всему. Лицо Александры Федоровны выражало нескрываемую усталость. Веки набрякли и казались тяжелыми, уголки губ опустились вниз. Но взгляд по-прежнему был строгим и властным. И только у Марии лицо было оживленным. Казалось, и сумасшедшая гонка от Тобольска до Тюмени, и посадка в вагон, в которой было столько таинственного, доставили ей настоящее удовольствие. Приподняв тонкие брови и чуть улыбнувшись, она спросила:

– Когда мы будем в Москве, Василий Васильевич?

– Вам так хочется побыстрее попасть в Москву? – вместо ответа спросил он.

– Мне кажется, я уже целую вечность не была в настоящем городе, – сказала Мария. – Я уже забыла, как одеты дамы, как цокают копыта лошадей по мощеной улице.

– Тобольск тоже город, – ответил Яковлев.

– К сожалению, мы его не видели, – сказала Мария. – Мы знали только дом и двор, окруженный высоким забором.

Александра Федоровна не произнесла ни слова, но за ее молчанием скрывалось напряженное ожидание ответа на вопрос Марии. Яковлев не знал ответа на этот вопрос. Он перевел взгляд с Александры Федоровны на Марию и сказал: