Литконкурс 'Тенета-98' (сборник рассказов)

В конце концов нам удалось-таки вырваться из Трои, едва ли не с боем. Очень уж Кощею не хотелось нас отпускать, так что пришлось пообещать ему, что мы приедем на будущий год, только немного позже, когда будет больше фруктов. А почему и не дать такое обещание? Ведь отдыхать там действительно здорово. Кто отдыхал, скажем, на Тенерифе, может себе представить, хоть и приблизительно.

Прощальному вечеру, который устроил для нас Кощей, и в подметки не годится та церемония, что затеял для нас Остромысл при отлете сюда. Во всяком случае, парад духовых оркестров и фестиваль фейерверков в мою честь устраивали один раз в жизни - в Трое, в мае 2003 года, в ночь перед отлетом обратно в Москву.

Мы вылетели под утро, провожаемые приветственными криками толпы на набережной, среди которой выделялась высокая худощавая фигура Кощея, махавшего нам рукой.

Хорошо, что день увеличился, потому что около Москвы нет таких приметных географических ориентиров, как возле Трои. Пришлось ориентироваться по рекам, это сильно удлинило маршрут. А выбирать среди леса место для приземления в темноте - это увольте. Поэтому нам пришлось-таки заночевать под открытым небом, к тому же бурные проводы в Трое отняли много сил. Мы продолжили путь на следующее утро, благо оставалось где-то полдня полета. И все было бы прекрасно, не начни портиться погода.

"Люблю грозу в начале мая," - сказал поэт. Его любовь сильно поутихла бы, окажись он хоть раз внутри грозового облака. Вы думаете, воздушные ямы на ступу не влияют? Черта с два! Гроза возникла перед нами неожиданно, когда ни обойти ее сбоку, ни миновать, набрав высоту, уже было невозможно, тем более, что уже показалась знакомая поляна с сухим сосновым стволом, где полгода назад медвежье семейство разыгрывало для меня интермедию по картине Шишкина.

Холодные пальцы облака охватили нас и начали швырять. Так, наверное, чувствует себя мяч, которым играют в американский футбол. Один раз я едва не столкнулся со Сквозняком, потом Глюк чуть не снес мне голову, вынырнув из фосфоресцировавшего фиолетовым электрическим светом тумана. Бедняге Дятлу приходилось, наверное, еще хуже. Он не успел укрыться ни в одной из ступ, и его швыряло немилосердно. К тому же в облаке проскакивали молнии, удивляюсь, как ни одна из них не затронула никого из нас, ведь наэлектризованный туман щедро поделился с нами статическим зарядом. Очевидно, на фоне облаков мы были слишком малы...

Я быстро потерял из виду всех троих и еще быстрее оглох от грома, будто резвяся и играя, грохотавшего в небе голубом. Тут уж было не до посадки, удержаться бы в ступе и не перепутать, где верх, где низ. Думаю, и у моих спутников были те же проблемы. На пару секунд облака расступились, и во вспышке молнии я увидел Дятла, храбро борющегося со стихией. Молния сверкнула еще раз, осветив Дятла, но он уже не боролся, а безвольно падал, будто камень, завернутый в пеструю тряпочку.

Не раздумывая, я бросил ступу вниз, почти в свободное падение, стремясь обогнать легкий комочек черно-белых перьев, то скрывавшийся в сумраке, то вновь возникавший из него в мертвенном сине-фиолетовом свете. Облако осталось сверху, к счастью - и Дятел тоже, я подлетел к нему и схватил рукой, высунувшись из ступы так, что едва не выпал сам. И теперь пришлось уже резко тормозить падение, ибо земля стремительно приближалась, уже можно было разглядеть верхушки деревьев, которые трепал ветер. Эти несущиеся на меня ветки я не забуду до конца дней своих...

До сих пор не знаю, как мне удалось вывернуть, а не нанизать себя по частям на эти ветки, как шашлык. Они лишь хлестнули по ступе снизу. Чтобы сориентироваться, мне пришлось подняться аршин на полтораста. По счастью, наша поляна оказалась неподалеку. Я настроил ступу на автоматическую посадку (Представьте себе, есть и такая возможность!), а сам сотворил дверь в свою землянку. -==XII==

Сердце у меня бешено колотилось. Во-первых, я еще не совсем пришел в себя после неожиданного сеанса воздушной акробатики, а во-вторых... Во-вторых, я очень боялся, что не сумею спасти Дятла. Хоть он и изводил всех нас, хоть меня самого неоднократно тянуло свернуть ему шею, но я вдруг почувствовал, именно почувствовал, ибо это произошло где-то за гранью осознания, что его колкости, его пилеж я бы не променял ни на какие шутки Глюка, ни даже на весь его портфель, все медицинские познания Сквозняка (а сейчас бы они ох как пригодились!), всю казну княжества Московского и троянский трон впридачу.