Литнегр, или Ghostwriter

Ноутбук очаровал меня с первого же включения цветной картинкой на экране: я-то ждала черно-белого убоища, где нет никакой программы для работы с текстом кроме древнего Лексикона. А этот со своим Windows 98 запросто потянет крэкнутый Майкрософт Офис, диск с которым приберегается в загашнике. И на игры можно будет отвлекаться от трудов литнегритянских праведных. Правда, буквы на клавиатуре только английские, но наклейки с русским алфавитом стоят сущие копейки, это ерунда, куплю и наклею. Зато апгрейд подтвердит, что ноутбук на самом деле и полностью мой. А я уже горячо желала обладать им, и цена в пятьсот долларов казалась сущими семечками.

Спустя пятнадцать минут я стояла на трамвайной остановке в состоянии тихого довольства жизнью и собой. Руку оттягивал целлофановый пакет с ноутбуком. Сверху зрела дождевая туча. А впереди простирались светлые рабочие перспективы.

Несмотря на дождь, мы с Олегом в тот же день отправились на дачу. В рюкзаке за плечами со мной ехал ноутбук.

До чего прекрасно предаваться писанине, пристроясь на веранде! Пахнет загадочной древесной трухой и яблоками, разложенными на газетных листах. Рецепт известен: набрать кучу книг, близких по духу, или наоборот тех; которые от противного, выдернуть наугад одну и читать, не обращая внимания на тетрадь и ручку, словно бы они случайно здесь завалялись, для записи замеров подоконников или списков удобрений. В какой-то момент схватить орудия производства, написать несколько строчек, испугаться и вернуться к чтению. В процессе чтения затосковать, ощутив недостаточность всего того, что написано не мной. Для восстановления гармонии в мире снова взять тетрадь и влиться в неё, теперь уже основательно, надолго. И книги валяются рядом, словно в них написано что-то о выращивании покрытосеменных культур, — лежат они, ну и пусть себе лежат, как остов старой тележки, как измерительная рулетка или розовеющие поверх газет яблоки…

Размечталась! Чтоб так писать, нужно время. Нужен свободный мозг. А если на 500 000 знаков отводится два месяца (даже меньше за вычетом дня рождения и теоретически возможных дней, когда я изнемогу под бременем чужого романа и запрошу передых), а вместо свободы — синопсис, не годятся все эти нежности. Они — из другой жизни. К которой я конечно вернусь. Но сначала напишу заказной роман.

В тот долгий дождливый вечер позднего августа мне не удалось выдать положенные двадцать тыс. зн. из-за того, что не научилась ещё «привязывать» английскую клавиатуру к русским буквам, зато к концу дня я сориентировалась настолько, что даже отказалась от мысли о наклейках. Будут сдвигаться, липнуть к пальцам — фу! Лучше запомню, где какая буква. Человек привыкает ко всему. И я привыкла. До чего же прекрасно: я сижу на крьшьце, прикрытая его козырьком, шелестят, падая в зелень, неспешные капли. Шелестят под пальцами клавиши. Сосредоточенность. Спокойствие. Состояние, когда работа входит в резонанс с организмом, а организм — с окружающей средой. Почти нирвана… Или сатори… В общем, что-то трудноописуемое, но блаженно-азиатское.

Вдохновленная первым опытом на следующее утро я подскочила в восемь часов. Муж остался спать. Вот и здорово, сейчас как следует поработаю! Дождь прекратился, за пределами дома царила горьковатая осенняя свежесть. Надев коричневую кофту из разряда тех, кому судьба пылиться в дачном шкафу, а на кофту — куртку, я засела на веранде, благо там имелась розетка: накануне аккумуляторный заряд в ноутбуке изрядно увял. Ну, вперед! Я твердо знаю, что хочу написать, пальцы бегают по клавишам, текст на экране появляется и…

Исчезает.

Я удивленно моргнула. Экран моргнул тоже: из белесой туманной размытости вновь явились четкие строчки. Может, померещилось? Я продолжила с того места, где остановилась, глядя на пальцы, а не на экран. Когда же вновь перевела взгляд на экран, обнаружила, что от всех моих трудов ничего не осталось: экран был пуст и бел. Я прекратила стучать по клавишам — текст вновь явился…

После пары-тройки таких появлений-исчезновений я смирилась с мыслью, что купила какую-то дрянь. Значит, в ближайшие сутки работа невозможна. Что ж, будем отдыхать! Но не отдыхалось. Перед глазами то и дело вставала белизна экрана. А как с наработанным? Побелело оно навсегда или осталось замуровано где-то в памяти черной толстенькой коробочки? Сплошное расстройство, а не отдых!

По дороге к станции в чистом поле над нашими головами разразилась гроза. Молния ударила совсем рядом, заставив меня атавистически задуматься над отношением высших сил к моему новому компьютеру. А может и к моему новому ремеслу.

Приехав, я повезла мой ящичек по новому адресу фирмы. В зоопарке ревели слоны и львы. Сотрудников фирмы — уже знакомых — мой визит не обрадовал, но они добросовестно покопались в ноутбуке. И поставили на него белую бумажную пломбу, символизирующую ремонт.