Литнегр, или Ghostwriter

Однако опыт есть опыт. Я-то воображала, что гострайтера с моим стажем ничем уже не удивить, но то, что издательство может планировать какую-то концепцию и под неё подыскивать исполнителей, оказалось открытием. По-своему освежающим. Освобождающим от ряда волнений. Совсем недавно я терзалась: «Почему мои романы не печатают?» Теперь открылась подоплека происходящего: издательства отказывали мне не потому, что мои произведения были слишком плохи, однако и не потому, что они (как я утешала себя, знакомясь с особо смачными образцами продукции отказавших) были для них слишком хороши. Просто одно берут, а другое нет. И это — результат сложных внутрииздательских игр и выкладок, не имеющих отношения ни к читательской реальности, ни к представленному тексту. Впоследствии знакомые редакторы признавались: иногда потрясающие по силе воздействия романы не находят применения нигде, кроме интернета, а иногда с помощью колоссальных усилий доводится до более-менее полноценного уровня и выходит из печати такое, что осмеяли бы и в максимально снисходительном литкружке. Почему? А черт его знает. Сотрудники среднего звена об этих играх могут только строить догадки, да и то отрывочно. А сотрудников крупного звена у меня в друзьях не водилось.

Отсюда вывод: если бы я строчила каждый месяц по роману в разных стилях и в разных жанрах и рассылала бы во все доступные издательства, то, согласно теории вероятностей, что-то из этого кому-то в какой-то момент могло бы подойти. Если бы некий доброжелатель просветил меня об этом до начала литнегритянской карьеры, я, пожалуй, вложила бы в это занятие столько же времени и энергии, сколько поначалу в Двудомского. Но мне как-то расхотелось проделывать такие эксперименты над своим даром… А главное, чего ради? По мере наблюдения за тем, как делается писательская слава, я становилась всё более цинична и пофигична. Во всяком случае, перестала считать, что вышедший в крупном издательстве роман — это знак отличия, медаль на грудь. Я как-то вообще переставала видеть в издательствах инстанцию, оценивающую качество текста. Их функция — зарабатывание денег, при чем тут литература?

Ну, а если бы мне преподнесли на блюдечке эту самую возможность напечататься в крупном издательстве, отказалась бы я? Вот тут, читатель, ты меня подловил: ясен пень, не отказалась бы. Даже цинично понимая, что достоинства моего текста тут ни при чем. Что поделать, общество любит цацки! Я тоже их люблю — и если бы мне их дали, с удовольствием повесила на себя. А из какого мусорного ящика их вытащили, необязательно докладывать всем и каждому.

Глава 16 Шестнадцатое правило Ван Дайна

И всё-таки писать то, что от меня требовали, здорово надоедало. Поэтому, наверное, наилучшей, самой приятной моей работой стал роман, который мне пришлось писать максимально поверх сюжета, изменив мотивировки действующих лиц… Честное слово, именно пришлось! То, что в очередной раз сотворил Двудомский, воплощать на бумаге, да ещё предлагать нашему не слишком законопослушному читателю, у меня просто не поднялась рука. Потому что, судя по синопсису, наши менты получались ничем не лучше бандитов: в ответ на похищение мэра города и его дочери подчинённые майора Пронюшкина похищали родственницу главного бандита (улик было недостаточно для его ареста) и принимались её пытать и создавать невыносимые условия («Мучения и истязания», — менторским тоном произнёс внутри меня голос судмедэксперта). Нет, конечно, интересно было бы понаблюдать, что происходит с психикой блюстителя закона, который становится на одну доску с отморозками, заимствует их методы — и в финале превосходит их в злодействе. Завораживающий триллер… Но как быть с майором Пронюшкиным? В других романах серии он мог кое-где пойти в обход закона ради торжества справедливости, мог ради очередной любовницы обмануть жену, но ни при каких обстоятельствах я не видела в нём человека, способного — во имя чего бы то ни было! — хладнокровно пытать женщин. Это получится уже какой-то новый майор Пронюшкин. Такому я не подам руки. А мне с ним, между прочим, жить ещё не знаю сколько романов.

Уже по дороге домой я знала, что такой детектив я писать не буду. А какой буду? Буду — роман-водевиль, комедию положений, где страшное оказывается бутафорским, а пытки — фальшивыми. В центре его будет та самая бандитская родственница — крутая бизнесменша, которая держит в кулаке весь маленький городок, отчасти благодаря своему брату, который её тоже боится. И при этом есть у неё секрет: она — любительница садомазохистских наслаждений… До «Пятидесяти оттенков серого» было ещё как до луны пешком, но я и не стремилась пролагать в отечественном детективе новую колею. Достаточно того, что моя версия меняла характер происходящего.