Литовско-Русское государство в XIII—XVI вв.

Жмудины, склонные признать Михаила Сигизмундовича, прогнали наместников прежнего старосты и избрали себе старостой жмудина Довмонта, но Гаштольд, с поддержкой влиятельного жмудина Контовта, добивается именем Казимира признания этого последнего старостой на Жмуди, старостой «по их воли», но временно; когда великокняжеское правительство окрепло, то «Контовта отняли», прежний староста, Кезгайло, вернулся на Жмудь.

Великий князь Литвы и король Польши Казимир IV Ягайлович (1427—1492). Худ. М. Бачиарелли

Приходилось мне ссылаться и на события, разыгравшиеся в то же время в Смоленске. Наместник, пан Сакович, узнав о смерти Сигизмунда Кейстутовича, привел смольнян к присяге, что им признавать того великого князя, какого посадят на великом княжестве Литовском, не отступать от Литовской земли, а пока держать у себя по-прежнему воеводой его, пана Саковича. Но лишь боярская партия поддержала Саковича, остальная община его выгнала, призвала себе сперва Андрея дорогобужского, потом, когда уже состоялось провозглашение Казимира великим князем, Юрия Лугвеновича, и водворять снова власть виленского правительства в Смоленске пришлось вооруженной силой:

«Той же осени на Филипповы запусты приде войско литовское ко Смоленску и стояша полтрети недели, посады и церкви и монастыри пожгоша и людей много множество посекоша, а живых в полон поведоша и много зла сотварися» (1443 г.)^{106}.

Юрий Лугвенович бежал в Новгород Великий. О Витебске и Полоцке не слышно. Тут, по-видимому, новое великокняжеское правительство не встретило затруднений. Зато на юге наблюдаются события, свидетельствующие о крайне затруднительном положении виленской власти — о возрождении своего рода уделыцины. Ведь на Волыни появился снова Свидригайло, притом завязавший заново сношения с галицким можновладством. Этот пункт не мог не тревожить Ягайла. За галицко-волынской авантюрой Свидригайла чуялась политика малопольской панской партии, политика Збигнева Олесницкого, направленная к разделу литовско-русских земель, к осуществлению инкорпорации по частям взамен унии.

Длугош, верный и хорошо осведомленный ученик Олесницкого, приписывает королю Владиславу такую «salubris intentio»[92] в отношении Литвы: Берестье и Подолию отрезать к Польше, Михаилу Сигизмундовичу оставить Троки, Дорогичинскую землю, захваченную мазовецким князем Болеславом, утвердить за ним, а Казимиру оставить остальные земли, с тем чтобы великое княжество Литовское направило всю энергию на расширение «in terris, quae nondum cultae sunt»[93]. Политика же Свидригайла тянула в конце концов к Польше и Волынь и Киевщину

Наконец, само допущение избрания Казимира в великие князья было лишь весьма условным. Длугош говорит, что Владислав послал брата в Литву как наместника, а не господаря («ut vicarius, non dominus»), и краковское правительство в переписке называет его только «dux Lithvaniae», не «magnus dux»^{107}. Виленское правительство успешно вышло из всех затруднений с помощью ряда компромиссов. Прежде всего удалось перетянуть к себе Свидригайла, признав за ним Волынь пожизненно, придав ему еще Гомель и Туров. И он признал великим князем литовским Казимира, продолжая, однако, и к себе применять великокняжеский титул. Волынь сохранила особого князя.

Получила особого князя и Киевщина (с Переяславщиной и Брацлавщиной) — она дана от имени Казимира Олельку Владимировичу, сыну Владимира Ольгердовича, которого еще в 90-х годах XIV в. «вывел» из Киева Витовт. К Казимиру в Вильну приехал

«князь Олелько з Копыла з двома сыны, з князем Семеном и князем Михаилом и били челом великому князю Казимиру через всех панов рад о отчину свою о Киев; и князь великий Казимир на причину панов рад вернул ему Киев, отчину его со всими пригородки киевскими»^{108}.

Грамоты Олелька-Александра, киевского князя-отчича, имеем уже от начала 1441 г.

Это признание самостоятельной княжеской власти за Киевщиной и Волынью было уступкой местным элементам, чтобы оттянуть их от сближения (через Галич) с Польшей и связать с виленским центром хотя бы эфемерной связью признания Свидригайла и Олелька князьями из-под руки Казимира литовского.