Лица российской национальности. Сборник рассказов и эссе

«Приглашение на казнь» – типичная антиутопия тоталитарного общества, она вполне сопоставима с такими вещами, как «Замок» Кафки, "О дивный новый мир" О. Хаксли и «1984» Д. Оруэлла. В интервью А. Аппелю 1966 года Набоков сказал, что "Приглашение…" – наиболее «ценимая» им в собственном творчестве вещь. Многие русские критики и впрямь сочли эту тенденциозную повесть лучшей во всем русскоязычном творчестве Набокова (Шаховская, Бицилли, Олег Михайлов и др.). Здесь уместны два замечания: Наб оборонялся романом "Приглашение на казнь" от обвинений в антигуманизме и снобизме, в демонстративном уходе от социальных тем; писатель действительно постарался выжать из темы – талант, противостоящий обществу пошляков у власти – все, что только было возможно. С другой стороны, Цинциннат Ц. – " герой самого сказочного и поэтического из моих романов " /Набоков/, человек-поэт, вынужденный жить в атмосфере «прозрачности» и тупости общества, способный спокойно встретить смерть от руки палача, находящегося с ним в одной камере. Линия Цинцинната – наиболее удачное звено романа. Его рассуждения и сны пропитаны тем же составом, что и прошлые рассуждения Ганина, и будущие наблюдения Годунова Чердынцева в «Даре»… Вот одно из лучших мест романа: «В снах моих мир был облагорожен, одухотворен; люди, которых я наяву так боялся, появлялись там в трепетном преломлении, словно пропитанные и окруженные той игрой воздуха, которая в зной дает жизнь самим очертаниям предметов…» . Остальные же герои-призраки романа (Марфинька, Родион, Эммочка, мсье Пьер) рассыпаются даже быстрее, чем того желает автор, дающий в концовке "Приглашения на казнь" театральную развязку: " Все расползалось… Все падало. Винтовой вихрь забирал и крутил пыль, тряпки, крашеные щепки… картонные кирпичи… ". Образ поэтичного, остро чувствующего Цинцинната – одна из неизбежных эманаций гения, и Набоков это блистательно подметил в романе.

"Приглашение на казнь" вызвало бурю оваций «передовой» европейской общественности: наступали годы новой мировой войны, обличать тиранов и тирании сделалось модно, хотя и опасно. А вот и еще одна цитата: « Нет, я еще ничего не сказал или сказал только книжное… и я бросил бы, ежели трудился бы для кого-то сейчас существующего , но так как нет в мире ни одного человека, говорящего на моем языке, то заботиться мне приходится только о себе ». Почти все читатели заметили в романе пощечину тоталитаризму, но проглядели "пощечину общественному вкусу", чем изрядно повеселили ироничного Набокова.

В 1937–38 гг. в журнале "Современные записки" был напечатан последний «русский» роман Сирина «Дар». Это блестящее по стилю произведение – итог всего "авто комментирующего" творчества Набокова до войны. Роман, в отличие от других предыдущих, так и не вышел отдельным изданием – то ли помешала война, то ли сыграла роль глава о Чернышевском, изъятая журнальными издателями. Примерно в то же время создавался на английском языке роман “The real live of Sebastian Knight” . В 1938 году появляются и две пьесы Набокова – «Событие» и "Изобретение Вальса". «Событие» было даже поставлено русскими труппами в Париже и Праге, "Изобретению Вальс" повезло меньше – постановка пьесы состоялась только в 1968 г. в Оксфордском университете силами тамошних студентов. Критики отмечали «литературность» обеих пьес Наба, т. е. замечалось, что это пьесы по жанру, нежели тексты, предназначенные для театральных постановок. Однако из предисловия к американскому изданию "Изобретения Вальса" следует, что Набоков очень рассчитывал на постановку и даже сделал "замечания для господ актеров". Однако говорить о «Событии» как о событии в области русской драматургии нельзя: слишком много чеховского: чеховские герои, чеховские положения, чеховские реплики.