Лицедеи

Сильвия поднималась по лестнице в Домейн. Наверху о чем-то совещались пять китайских моряков. Преодолев тридцать пять ступенек, Сильвия остановилась передохнуть, она взглянула вниз на железнодорожные пути и вспомнила непритязательный зеленый холм, изуродованный этой новой магистралью. Но сейчас она чувствовала себя совсем не так, как неделю назад, в Италии. В Италии инстинкт самосохранения не позволял ей относиться неодобрительно к тому, что она видела, и ее глазам не мешала пелена, эта прозрачная, но неодолимая преграда между ней и тем, на что она смотрела.

Стивен свернул с дорожки в сторону, так как не хотел мешать мальчишкам-аборигенам, гонявшим красный футбольный мяч. Невдалеке от мальчишек стоял междугородный туристский автобус. По широким ступеням Стивен сбежал вниз к воде и оказался на тропинке, огибавшей бухту Фарм Коув. На парапете сидели, болтая ногами, пять девочек. Когда Стивен пробегал мимо, одна из них соскочила на землю и побежала за ним; она так смешно копировала его движения, что остальные от хохота попадали с парапета. Стивен улыбнулся их бурному веселью, но тут же сурово сжал губы.

Одолев лестницу, Сильвия остановилась. Она посмотрела на часы и поняла, что у нее не хватит времени пройти в Ботанический сад через нижние ворота. Как раз в эту минуту через нижние ворота пробежал в Ботанический сад Стивен. Сильвия пересекла дорогу и вошла в Ботанический сад через восточные ворота. Немного раньше в сад вошли пять китайских моряков, они сбились в кучку и разглядывали фонтан.

Опустив глаза в землю, нахмурив в раздумье брови, Тед Китчинг расстался с памятником Генри Лоусону и, упрямо переставляя ноги, двинулся дальше. Он добежал до мальчишек-аборигенов, но ему и в голову не пришло, что нехорошо мешать их игре. Мальчишки прочли надпись на ярко-красной майке Теда и, расступаясь перед ним, громко засмеялись. Тед не удостоил их взглядом. По широким ступеням он сбежал вниз и пробежал мимо девочек на парапете. Та же худенькая девчушка спрыгнула с парапета и побежала за ним. За спиной Теда раздался смех, но поглощенный своими мыслями он его не услышал.

Стивен бежал между парапетом и клумбами, разбитыми вдоль беговой дорожки. На клумбах в окружении ноготков, иберийки, душистых левкоев и примул рос кустарник, привлекавший множество птиц. «Тед, конечно, ловкач, — сказала Гермиона, забирая газету, — может быть, он и выкрутится».

Сильвия вступила в царство цветов, по одну сторону дорожки росли глицинии, по другую — высокие азалии. Все цветы уже распустились, все источали аромат. Прежде, когда она проводила здесь в одиночестве целые дни, спасаясь от тягот образования (за которым наперегонки следили и в доме отца, и в доме матери, что, казалось, должно было удвоить ее рвение), Ботанический сад был со всех сторон окружен парком Домейн, так что природный ландшафт почти не оставлял места для специально разбитых дорожек и клумб и красоту его нарушала нить одной-единственной дороги, но хотя сейчас дорога уступила место глубокому ущелью, где проходила скоростная магистраль, Ботанический сад поражал Сильвию (уже много месяцев жившую только в городе) своей почти зловещей тишиной. Она слышала, как по-разному гудят пчелы, слышала свои легкие шаги и легкие шаги пяти китайцев, идущих впереди. Китайцы снова остановились, наверное, о чем-то советовались, и, проходя мимо них, Сильвия увидела, какие они молодые, какая у них странная кожа, будто светящаяся изнутри, и как блестят, почти сверкают их черные волосы en brosse[2].

Стивен сделал полный круг около Фарм Коув и побежал по склону, то удаляясь, то приближаясь к решетке, окружавшей резиденцию генерал-губернатора. Взглянув налево, Стивен увидел среди бегунов мужчину в ярко-красной майке, нелепо махавшего руками, и узнал Теда. Тед срезал путь: лавируя среди клумб, садовых скамеек, людей, сидевших на земле, он бежал по траве напрямик к главному входу, где обычно кончал тренировку. Стивен побежал за ним.

Сильвия посидела немного в пальмовой роще, где когда-то, завороженная царившей здесь тишиной и полумраком, она решила уехать из Австралии. Сначала эта мысль — я могу уехать — мелькнула случайно, но потом вернулась и завладела ее сознанием. Сильвию внезапно охватила лихорадка. Она нашла работу, сняла комнату и начала откладывать деньги. Пятеро китайцев ускорили шаг, свернули за угол и прошли мимо нее. Сильвия рассталась с рощей и пошла за ними. Тогда она хотела только одного: уехать. Первые признаки италомании появились в Генуе. Рим лишил ее дара речи. Она только качала головой. Ей казалось, что она вот-вот заплачет. Ее поразили не столько зримые напластования исторических эпох — об этом она читала, — сколько то, как живут римляне рядом со своими сокровищами, как прозаически к ним относятся: любовники прячутся в тени древних стен, мальчишки вылавливают футбольный мяч из фонтана Бернини, — об этом она даже не читала.