Лицедеи Гора

Наконец, я нашел в себе силы, оторваться от этого зрелища, обеспокоенный всплывшей в голове мыслью, но никак не мог, понять, что же меня столь взволновало. Было уже достаточно поздно, и я задумался, не пора ли мне вернуться домой. Вот тут-то я и вспоминал свою предыдущую беседу с Хенриусом. Ведь он же передал мне, что кто-то ищет меня. Интересно, кто же это мог быть. Возможно, это как-то связано с Самосом. Конечно, в прошлый раз, когда я был в его доме, мой друг был весьма сдержан и уклончив. Кто-то хотел встретиться со мной, насколько я помнил в палатке номер семнадцать. Охваченный любопытством относительно того, кто и зачем мог бы пригласить меня на встречу, я направил свои стопы к пурпурным палаткам. Палатки этого цвета обычно устанавливаются работорговцами, и используются для размещения в них девушек, обычно рабынь наиболее высокого качества, наиболее дорогих товаров, где их могли бы в спокойной обстановке тщательно осмотреть и скрупулезно оценить покупатели или посредники. Такие палатки как правило устанавливают во внутренних дворах работорговых домов в особые времена вроде праздников и фестивалей. В других случаях, такие девушки могут быть обследованы и опробованы в приватных комнатах в домах работорговца. Пурпурные палатки, поставленные сейчас на площади, имели отношение к карнавалу. В действительности, они являлись свидетельством доброй воли различных домов работорговцев, их пожертвованиями к празднествам, выставленными для удовольствий свободных мужчин. Впрочем, на мой взгляд, основным их назначением была реклама того или иного торгового дома. Дом Самоса, например, установил первые пять палаток, все с полной обстановкой, включая очаровательных обитательниц. Насколько мне стало известно, в его пятой палатке содержалась золотоволосая рабыня — Ровэну. Он поставил себе цель воспитать ее как можно быстрее. Если не ошибаюсь, он планировал вскоре выставить ее на продажу, вместе с несколькими другими, на Ярмарке Ен-Кара, близ Сардара. Кое-кто из мужчин полагает, что девушки, выставленные в общественных пурпурных палатках на карнавале, это те же самые, кого продают на закрытых торгах в таких палатках во всех остальных случаях. Однако большинство мужчин знает, что дело обстоит не совсем так. Например, Ровэна была совсем свежей рабыней. Так что, не смотря на ее необыкновенную красоту и привлекательность, скорее всего, по причине ее неопытности, ей, по крайней мере, в течение нескольких месяцев или даже года, врятли светит быть отобранной для закрытых торгов в приватной комнате. Для любой девушки требуется время и немалое, чтобы развить в себе соответствующие навыки.

Я шел вдоль линии палаток, пока я не добрался до семнадцатой. Большинство из них были задернуты занавесками. Как материал самих палаток, так и занавесок на входе был непрозрачен, впрочем, как обычно. Лишь в двух палатках занавески были приоткрыты. В одном я увидел обнаженную рабыню, медленно извивавшуюся в цепях перед мужчиной. В другой я краем глаза рассмотрел рабыню и ее временного господина, державших друг друга за руки. Девушка при этом стояла на коленях на большой мягкой подушке, как это обычно происходит, когда она, почтительно, приветствует входящего в палатку. Подле большинства палаток ожидали по два — три мужчины.

Мне показалось достаточно странным и неожиданным, но семнадцатая палатка оказалась помечена знаком, висевшим на закрытой занавеске. Этот знак ясно сообщал всем — «Закрыто». Но, хотя сама занавеска была задернута, от моего взгляда не укрылось, она не была натянута, то есть изнутри она не была закреплена. Я осмотрелся. Поблизости находились несколько мужчин, некоторые в карнавальных масках, но ни один из них не казался заинтересованным именно этой палаткой. Ради приличия я выждал снаружи некоторое время. Однако никто мной не заинтересовался, и не приблизился ко мне. Безусловно, я предполагал, что встречу человека около палатки номер семнадцать, согласно словам Хенриуса. Интересно, кто же назначил мне встречу через него. И имела ли эта встреча, отношение к Царствующим Жрецам. Все это показалось мне излишне таинственным. Любое нормальное дело, я полагаю, велось бы более традиционным способом.