Лицедей. Сорванные маски. Книга вторая

– Прошу любить и жаловать, Владислав Генрихович, моя супруга.– С издевкой выдавил Карим, дергая Диану на себя. Я признаться, ох*ел, от такого расклада, выпустив ее тело из своих рук.– Знакомить вас не стану.

Знакомить не станет, значит. Еще доля секунды ушла на то чтобы понять, каким сквозняком выдуло этому придурку последние мозги. Гнев клокотал внутри, и мне даже пришлось руки в карманы брюк убрать, чтобы не сломать ему шею прямо здесь.

–Я требую объяснений, Абу. Но не здесь, иди за мной. И эту…– внутренне спотыкаюсь, боясь произнести ее имя вслух, потому что мое хладнокровие трещало по швам, грозя похоронить под своими обломками весь зал и ее заодно.– С собой прихвати.

Карим колебался долю секунды, и я вижу, как он от страха в штаны наложил.

Едва за нами захлопнулась дверь, как инстинкты взяли надо мной верх, и я с удовольствием отпустил себя, давая выход ярости. Рука вцепилась в горло, пальцы привычно и безошибочно нащупали позвонки, перекрывая Абу кислород.

– Знаешь, о чем я пожалел минуту назад, Абу? Я пожалел о том, что спас тебя тогда. – Вот теперь вся бравада слетела с него, показав того трусливого и морально поломанного мальчишку, которым он был на самом деле. Столько лет был рядом, столько раз прикрывал спину, и в конце прийти к такому финалу. Я смотрел в перепуганное лицо Карима, и действительно жалел, что оставил его жить. – Я тебя гниду пожалел тогда, за что расплачиваюсь сейчас. И знаешь, что я скажу тебе, друг,– медленно выплевываю в лицо, – что мне глубоко похеру, весь твой п*здежь, потому что ничего не имеет значение. Эта шлюха моя. МОЯ. Только я могу ее еб*ть, бить, убивать, насиловать, казнить, топить… Все это я. Не ты.

– Это было ее желание…– прохрипел Карим, дико вращая красными от нехватки воздуха глазами. С трудом пытаясь сделать хоть глоток. Мои пальцы крепче сжимаются на его горле.

– И на это мне похер. Ты что же думал, прикарманить ее себе, рассчитывая на эту еб*тню, которую ты мне тут впихиваешь? Я думал ты умнее Абу. А ведь ты же знал, с самого начало знал, что я найду ее живой или мертвой.

– Ты не нашел. Я ее имел все это время, как хотел. Знаешь, как она ох*енно сосет? Теперь и я знаю.– Абу знал меня лишь отчасти, но даже этого ему хватило, чтобы отравить душу ядом. Он знал, насколько я брезглив, настолько собственнические принципы всегда стояли впереди меня. Яд, подобно серной кислоте проник в кровь, прожигая своей смертоносностью каждую клеточку моего тела. Перед глазам картинка, Ди на коленях перед ним, в ореоле своих волос, и ее широкий порочный рот вбирает в себя его член. Руки дрогнули, хотелось скрутить шею самому себе.

– Мне тебя жаль, мой дорогой Абу, что ты не пробовал ничего лучше, потому что эта шлюха не умеет сосать. Не обучал ее этому. Но ничего, раз ты научил, я обязательно проверю.

– Я тебя уделал, Влад. Забирай ее, и ребенка моего забирай себе!– Прохрипел Карим. Затем в комнате раздался хруст, и Абу испустил последний вздох.

Глава 13

Диана

В сумраке чужого кабинета шумело только наше прерывистое дыхание. Я продолжала смотреть в пустые глаза Карима, словно они были моим центром вселенной. Я казалась сама себе жалкой и ничтожной, и никак не могла отойти от происходящего. Меня душили противоречия, рвали на части безысходность и отчаяние. И последние слова Абу, словно на перемотке, повисшие мерзкой липкой субстанцией между нами. Внутри все сжималось, сердце билось раненной птицей где-то в пятках, и я с ужасом ожидала, когда он заговорит. Никогда я еще не чувствовала себя так паршиво, мне было ужасно стыдно за все. За свой вид, за свое положение, за то, что снова нужно оправдываться. И с каждым вздохом становиться страшнее от того, что тех самых слов не находилось. Что ему сказать? Что меня похитили год назад, определив в тот самый бордель, в котором он меня чуть не пристрелил, и что я как красное переходящее знамя кочую из одних рук мерзавца в другие. И да, напоследок добить тем фактом, что родила от него ребенка. Веселая история получается, а главное правдоподобная. Стыдно за свое молчание, за свою тошнотворную трусость. Я боялась его коликов в желудке, малодушно боялась того момента когда придется открыть рот, и показать всю свою ничтожность.

Мысленно срываюсь в истерику, перебирая в голове фразы, которыми можно спастись. Он смотрит на меня с презрением, я еще не вижу, но чувствую ее кожей. Его ярость опаляет, оставляя следы на всем моем показном, и напускном равнодушии глубокие борозды, пресекая готовое сорваться с моих губ приготовленное заранее вранье.

Я понимала, что он не поверит ни слову, сказанному мной. В другой ситуации, или хотя бы еще год назад, я бы доверилась ему, но не сейчас. Когда злоба исказила черты его лица до неузнаваемости, а взгляд покрывал арктическим черным холодом. Я перед ним балансирую, словно бесшабашный акробат на краю зияющей пропасти. Мое время медленно истекает, я медленно поднимаю глаза и задыхаюсь от того что вижу.