Лицей 2019. Третий выпуск

— Что случилось, товаг’ищ? Я категог’ически ничего не понимаю! Я в понедельник не г’аботаю, получается?

Ося дёргал ус:

— Всё, Вождь, належался. Пора тебе — Володя так сказал.

— Нет, ты погоди-ка! Я сколько вг’емени лежал, никому не мешал, а тут вдг’уг и выносить пог’а пг’испела?

— У тебя мозги, что ли, вытекли последние? Сам подумай: они страной тут рулят, а у них в столице трупак валяется. Вот так Европа, блин! И про то, что ухо отваливается, слушок ходит. Неприятно. Ты — миф, Вождь. А Россия от мифов избавляется, рельсы меняет. Не ко двору ты, короче.

Ошалевший Ленин теперь только сообразил, что творится. Он почесал свой лысый затылок. Вылез из тесного застеколья, немного размялся и, кажется, пришёл в себя.

— А книжки-то паг’тийные не сдавали!.. Паг’азиты! — Ленин стукнул кулачком по стеклу. — Ось, ну будь дг’угом! Ну не гони ты меня!

— Я только выполняю приказ, — проговорил Ося, закуривая сигарету. Он протянул пачку Ленину, но тот, хмурясь, отказался.

— Г’азве скучно мы эти шестнадцать лет затвог’ничества ког’отали? Г’азговог’ы о свег’химпег’иализме Каутского, пг’ения по поводу неомаг’ксистов?..

— Вождь, я, понимаю, что после «смерти» с тобой совсем не любезничали. Но я, честно говоря, заманался возиться с тобой.

— Да куда же мне идти пг’икажешь?

Ося строго посмотрел на Ленина, затянулся, вымолчал, ответил:

— Ну смотри сам. На Красной площади можешь изображать Ленина… Хотя там крыша нужна, да. Или в разлив Невы поехать, а? Палатку дать могу, — но чтобы вернул! Не нравится? А ты тогда в Библиотеку Имени Себя Же отправляйся: и ищи-свищи себе три источника марксизма. Сумасшедших там полно, свой будешь!

— Полно тебе! Ты ведь знаешь, что это не по мне. Я всегда пг’едпочитал кабинету бг’оневик…

— А тебе вместо броневика предлагают эшафот. Как там говорили? «Атомную бомбу под Советский Союз подложил…»

— Да ну тебя! — обиделся Ленин. Он отвернулся, сложив руки на груди.

Ося посмотрел на Ленина: Ленина, который ему всю душу вымотал за эти годы: своими капризами, своими фантазиями, своей непоседливостью.

— Ну ладно, ладно, — сказал он вдруг. — Давай так сделаем: ты вечером на улицу пойди и посмотри, помнят ли тебя. Нет, не так. Пусть кто-нибудь скажет, когда ты родился и когда «умер». Во! Если помнят — оставайся лежать здесь. Идёт? — Ося впился взглядом. — И только попробуй мне соврать. По глазам всё пойму.

Ленин страшно обрадовался: подпрыгнул, хлопнул в ладоши, рассмеялся — и сделался совершенный мальчишка. Он потянулся к Осиным плечам своими длинными целеустремлёнными руками. Ося упорно отходил, но скоро упёрся в стенку, и Ленин сумел осуществить задуманное. Он держал Осю за плечи, смотрел ему прямо в глаза и улыбался:

— Это, товаг’ищ, ты хог’ошо пг’идумал. Это такого бг’ата я тебе г’азыщу!

Разумеется, по уставу Мавзолея имени Ленина выпускать Вождя социалистической революции было настрого запрещено. А потому его нарядили в жёлто-синюю горнолыжную куртку, обмотали пол-лица шарфом, а на голову нахлобучили вязаную шапку. Но только выйдя по секретному ходу из Мавзолея, вольнолюбивый Ленин размотал шарф, убрал шапку в карман и надел свою неизменную кепку.

Зимний вечер приятно морозил уши, ветер норовил запрыгнуть за воротник, — в Москве Ленин не был порядочно долго. Это в девяностые он свободно ошивался по стране: грустил, агитировал и вынашивал планы для новой революции, конечно.

А ведь была же авантюра с организацией ревгрупп в регионах! А как у него средь бела дня в электричке стащили чемодан с бутылкой молока и первым изданием «Капитала»! А уж когда он приискал себе обворожительную особу, способную стать новой Музой Революции…

Лихие были времена. Бесшабашные!

Он старался их не вспоминать.

Хотя забавно вышло, когда Путин только в президенты вступил и с ужасом обнаружил, что Ленин-то, оказывается, живой: да ещё и Ельцин в алкогольном угаре его по миру гулять пустил. Как его искали-то, чтоб в Мавзолей упечь, — ой-ёй-ёй!..

Арестовали Ленина в Санкт-Петербурге: он был тогда в гостях у БГ.

И снова в Мавзолей — томиться. Это было бы совсем невыносимо, если бы не Ося.

Со «смертью» дело было как: после покушения Каплан, несмотря на ожидания Троцкого и Сталина, Ленин не торопился помирать. А страной-то править уж не терпелось! Вот они и придумали Ильичу «болезнь», да отправили его в Горки, где попытались укокошить, — но Вождь оказался живучий парень (и везучий). Наконец, так им всё осточертело, что Вождя накачали опиатами в сверхдозах, отчего врачам показалось, что диагноз — смерть. Под шумок Ленина, конечно, «забальзамировали» и поместили в Мавзолей. Поначалу он пробовал брыкаться и плеваться, — но скоро понял, что ничего не остаётся, кроме как послушно играть мертвеца.

Но вот теперь — вечноюный и вечностарый Ильич снова шагал по площади, идя хоть бы и куда-нибудь. Хороша Москва зимой! Шагал и наслаждался колючим ветром и обвешанным гирляндой ГУМом.

В кармане у Ленина была тысяча рублей на пиво, которые он с боем выпросил у Оси. С несползающей улыбкой он искал заведение, где с ними можно было бы расстаться. У проходящей девушки Ленин спросил: