Лицей 2020. Четвертый выпуск

— Я надел этого человека, потому что он ничейный и он мне подходит.

Мальчик не понял, что Пётр имеет в виду, и это было хорошо.

Это было просто прекрасно.

Потасканная карета по-прежнему стояла у воды. Дверца скрипнула, приглашая двоих в путь.

Едва они уселись, как вещи снаружи охолонулись, влезли в границы, как пристыженные. А какие они контрастные! — эти границы дубовых стволов и воздуха, крон и темнеющего неба, травы и белки, как они ладно втиснуты друг в друга… Подлинная ясность. Мягкая, монохромная, струящаяся от веера серых оттенков, ясность, что рождается только в пасмурности города на Неве.

Прощай, солнце.

Ты приходи в город иначе, будь потише.

…Да, надо сказать, что с Петром было совсем не весело.

Если представить самое скучное в мире место, так оно навсегда проиграет трясущейся на жёстких ремнях карете. А в ней брыластый нескладный богомол с усами. Сложился вдвое на скамье без удобств. Вторая скамья, с мальчиком, была напротив, и тоже твёрдая как кость. Над ними — пустой кованый обруч для светильника, и ничего больше.

Костик снял чёрные стёкла, увидел следы когтей на дверце. Если б звездопад шкрябал не небо, а полированную доску, было бы что-то похожее. Здесь возили интересных пассажиров…

— Кто командует лошадям?

Пётр пожал плечами.

Нахмурившись, он рассматривал новый футбольный стадион. Как ни выглядывал Костик, он не заметил, чтоб карета покинула Крестовский. Ни один мост не постелился под колёсами. При этом они забрались по тропе вглубь совершенно нездешнего леса — хотя пруд, вдоль которого долго наворачивали круги, был тем же, только кусты разрослись и люди исчезли.

Пётр постучал по крыше. Остановились.

Он вышел, распряг лошадей, снова сложился на скамье.

— Живые не пройдут, — сказал он, и опять было непонятно.

— А карета?

— Она самоходная.

Лошадиная морда проплыла мимо окошка.

— Куда мы едем?

Облако пара изо рта.

— На север, в место, куда убирают чудеса.

— Зачем убирают?

— Чтобы жить спокойно. Потому что всему своё время.

— Делу — время, а потехе — час, — насупился Костик.

— Лучше не скажешь, мой друг.

Мальчик помолчал, напряжённо думая.

— А там… в том месте — непонятно?

— И словами не описать.

Костик кивнул, оно подтверждалось, да. В этом определённо что-то было, так оно и должно случаться. Сдерживаться не имело смысла… Лицо Константина расслабилось, стёрло не приросшие ещё выражения. Морщинки раздумий, губной рисунок желаний, напряжённое внимание глаз, все человеческие черты — кыш, не надо больше.

Лицо его обрело подлинную симметрию, и мальчик отбился от привычного света.

— А долго ехать?

— Не то чтобы.

— А папа там?

— К счастью — да.

— Значит, это не похищение. Но мы хотя бы вернёмся?

— Как понадобится…

Пётр отвечал тише, медленнее. Маленькая голова упала на грудь, он глупо как-то уснул. Или выключился? Солнце вдруг запорошило метелью. Они умчались так легко, так далеко… Настоящим снегом вмиг укрыло лес, и тень белой вьюги пошла по лицу Петра, как занавес, — конец.

Зима стирала мир.

Костику открылись чёрно-белые берёзы, еловые лапы, отяжелевшие под снегом. Он зевнул. Бабуля поволнуется, но маму успокоит. Мудрая женщина — бабуля, не зря перед выездом на остров предупреждала о плохой жаре… Метель замела следы колёс, забила в окно. Изнутри убранство покрыло инеем, заморозило, обесцветило. Одежду Костика тоже выбелило этим снегом, стал он белый-белый, ну вылитый папа. И холода совсем не чувствовал.

От скуки, наверное.

Что-нибудь своё

Я разглядывал трафаретные граффити на дороге.

Двери вестибюля «Маяковской» распахнулись. Душный воздух метро оттолкнул запахи шоколада и кофе из ближней лавки. Женщина в жёлтой кожаной куртке разгадывала кроссворд. Мгновенно вписывала буквы в квадраты, страница за страницей, как будто не читая вопросов. Неподалёку топтался студент с громкоговорителем, раздавал листовки в галерею. Он говорил «арт-пространство», но мне нравится «галерея». Каждому прохожему он дарил не одну, а целую пачку. Листовки были яркие и тоненькие. Мне досталась дюжина.

Потом наружу вышла она и сказала:

— Привет! А ты неплохо выглядишь!.. Давай только пойдём не по Невскому?

Я согласился.