Лицемеры

— Мог бы и сам матери звонить, интересоваться там, как у нее дела, — наконец зло выплюнул он. — Честно говоря, я не хотел тебе набирать… Не был уверен, что тебе есть до этого дело…

— Пошел ты, — крикнул Дик, но брат уже бросил трубку.

С Леоном они не ладили с самого его рождения. На момент, когда он появился на свет, Дику уже было девять лет, и именно тогда он впервые испытал это самое омерзительное чувство на свете — чувство, что тебя обманывают, но ты никак не можешь это доказать.

С самых первых пеленок Леона он стал замечать, что тому уделяют внимания куда больше, чем когда-либо ему. Все это отрицали и смеялись, говоря, что он же младенец, ему нельзя не уделять внимание, он без него не сможет выжить. Мол, когда Дик был грудным ребенком, за ним точно так же ухаживали, просто он этого не помнит.

И все же для маленького Дика стало настоящим открытием, что отец, оказывается, может быть чутким и неравнодушным… и таким… Воодушевленным. Это казалось настолько непривычным, невозможным, не свойственным этому человеку, что даже девятилетний заподозрил фальшь.

— Почему он с ним такой добрый? — спрашивал у мамы Дик. — Он хочет съесть его, как койот Бугги-Вугги девочку Полли?

— Что ты, Дикки, это же твой братик, — отвечала счастливая Долорес, — папа любит его, зачем ему его есть?

— Он притворяется добрым, как Бугги-Вугги, — твердил свое Дик, подозрительно поглядывая на Питера, что сюсюкался с младенцем. Но мать только смеялась. И отец посмеивался, когда узнал. Но глаза его не смеялись. Они никогда не смеялись, эти две пристальные черные точки. Никогда только ему. Это стало ясно позже, когда младенца так и не съели, а новоявленная теплота и участливость отца стала сменяться на холод и отстраненность к Дику, подобно контрастному душу.

— Леон ведет себя хорошо, а ты нет, — объясняла мать. — А вообще хватит выдумывать Дикки. Папа любит вас одинаково. Просто ты плохо себя ведешь.

Спорить тут было глупо. Успеваемость в колледже у Дика была низкой, учителя на него вечно жаловались. Леона он шпынял от зависти за спинами родителей, а у того как только прорезались первые зубы, первым стало не слово мама, а ябеда на Дика.

— Он, — кричал ребенок, разбрызгивая кашу ложкой. — Он.

Очевидно было, что пол заляпал кашей сам Леон, но отец с чего-то решил, что на это его вдохновил Дик. Младший брат хохотал над отцовской затрещиной, которую получил Дик и с тех пор делал все возможное, чтобы это зрелище повторилось.

— Это хлам, — крикнул Чип, ввалившись в прихожую. Подмышкой у него был черный ноутбук, с плеча свисало перемотанное изолентой зарядное устройство. — В фирме перед ней бы развели руками и предложили разве что менять ядро, плату… Винчестер стрекочет, как заросшая трава у речки. Да там уже все превратилось в труху, я это носом чую. Проще новый купить. Так что ей еще повезло, что мы на нее вышли. Кроме меня его больше никто не сможет починить.

— У меня нет инструментов, — предупредил Дик. — Хотя молоток где-то был.

— Мне понадобятся лампочки, — толстяк кивнул в сторону люстры.

— Зачем?

— Нити накаливания. Ножницы. Детали из тройника. Розеткой этой пользуешься? Из нее я тоже некоторые детальки позаимствовал бы…

— У меня нет запасных ламп, — пробормотал Дик.

— Экран будет служить нам светом… Дорогой к истинному свету, — расфилософствовался Чип. — Если не хватит, из подъезда выкручу. Печь газовая, надеюсь?

— Да.

— Отлично. Работка будет не из легких. Я бы чего-нибудь перекусил.

Дик примерно знал содержимое холодильника, но на всякий случай все равно проверил.

— Кетчуп будешь? Еще пара яиц есть.

— И все? — воскликнул толстяк. Его заплывшее лицо неверяще застыло за плечом Дика. — Хотя чего уж там… Даже из этого можно чего-нибудь сварганить.

Он взял бутылку кетчупа и поднес к глазам. Взгляд бегал по строчкам обратной стороны этикетки, тем временем пальцы уже дернулись к телефону Дика и вырвали у него из рук. Разблокировал он его уже самостоятельно.

— Как ты это делаешь, ты так и не показал, — возмутился Дик.

— В тот первый раз в бургерной я успел внести биометрические данные своего пальца, — хохотнул толстяк и поднес телефон к уху. — Дженерик Савор? Добрый день, вас беспокоит служба потребительского надзора. Да-да… К нам обратились с жалобой на продукт вашего производства…

Голос Чипа был необычайно строгим и деловым. Он с умным видом зачитывал серийные номера и аббревиатуры с упаковки кетчупа и присовокуплял названия каких-то пищевых добавок, умело вплетая их в свою монотонную, в лучших традициях юридического жанра речь.

— …независимая экспертиза вашего сырья, поставляемого сети пиццерий Ням-Ням, обнаружила влагоудерживающий агент Е422, запрещенный согласно ГОСТ, — толстяк глянул на этикетку и снова без запинки зачитал серию цифр, — что простите? Как это по-вашему невозможно? Мы готовы выслать вам результаты по электронной почте…