Лицо

Брагин. Да не суди ты, не суди! Я что, каяться к тебе приехал? Откуда в тебе гордость такая? Ты на себя посмотри! Ладно, я – ничтожество, но ты-то, ты как себя вела?! Меня отец покойный, когда тебя увидел, похвалил: сынок, правильный выбор… и потом сидели в бане, он выпил и брякнул: не красавица, но хоть будешь спокоен за передок, эта не предаст… Я думал, ты вообще такая, по сути… А костерок-то тлел, костерок-то ты распалила для другого товарища. Не хрена у тебе не вышло с Арнольдом! Я его казню в Ларнаке. Всё! Высшая мера! Капут ему! (Наливает.) Давай за упокой раба Божьего Арнольда. Хочешь, памятник ему закажем, похороним при церкви твоей?

Ольга. Не юродствуй. Она и твоя.

Брагин. А я про что? Румыны такие же православные, как и мы. Я там молебен обязательно закажу по Арнольду.

Ольга. Замолчи!

Молчание.

Брагин. Ладно, старуха, давай так: мы сквитались – у меня был срыв и ты тоже сходила на сторону.

Ольга. Я сходила?!

Брагин. А с Арнольдом у тебя что было? Ты с кем тут целовалась? Ты что ему говорила? Люблю, аж летаю на крыльях?.. И это ты при муже практически другому мужику такое сказала! Я стерпел. Понимаю – заслужил.

Молчание.

Я тебе сейчас больше скажу. Вот что я решил: давай я останусь Арнольдом, оставляю его лицо… Я говорю: слышишь, хочешь, зови меня Арнольдом, я потерплю.

Ольга. И правда, не жизнь, а карнавал! Ты как будто в маске… А я, придурошная, поверила. Арнольд какой-то…

Брагин. А почему нет? У меня теперь имеется пример для подражания. Слушай, у тебя зеркальце есть? Хочу посмотреть, что там от Арнольда осталось?

Ольга. Свет включи.

Брагин. Не надо, хорошо и так. Я привык к темноте.

Ольга. Живёшь, как волк.

Брагин. Какой там волк! Живу как заяц.

Ольга. Тощий стал… Инвалид войны…

Брагин. Я не инвалид – я герой войны. Олька, а может, вместе поедем в Ларнаку к Елене Анатольевне? Закажем и тебе лицо. Реши какое. Кто у нас там ещё православные?.. Греки! Не хочешь стать гречанкой? И я подамся в греки…

Делает попытку её обнять.

Ольга. Убери руки.

Брагин. Ну что мы ждать будем, пока они нас добьют? Давай придумаем что-нибудь… Оля, я правда прошу тебя: попробуем по новой. Начнём – а дальше видно будет. (Достаёт телефон.) Иса, что там цыгане так заныли? Скажи, пусть поют веселей. У нас пока никто не умер.

Слышно, как цыгане стихли и начали новую песню.

Всё хотел спросить, Рекс жив?

Ольга. Жив.

Брагин. Жив?! Старый, наверно, стал?

Ольга. Старый.

Брагин. Наверно, уже не вспомнит меня?

Ольга. Тебя все забыли.

Брагин. Я про собаку спросил.

Ольга. Я пойду.

Брагин. А завтра ты где? В церкви?

Молчание.

Оль, ты завтра где? В церкви?

Ольга. Нет.

Брагин. Батюшке… денег от меня передай.

Ольга. Я пойду.

Брагин. Останься…

Ольга. Не мучай меня…

Брагин. Подожди. Что будем делать?

Ольга. Не знаю, не знаю… Не знаю.

Из зала доносится песня цыган. Он обнял её. Она неподвижна. В Москве давно уже вечер. Огни проходящих машин скользят по стёклам окон, и кажется, что оживает фотопанорама и что сидят они у реки, смотрят на чужие берега.