Лицо для Сумасшедшей принцессы

— А-а-а! — Будур вытерла косой мокрые глаза. — Так это все — мое?

— Твое! — с готовностью закивал хан.

Правительница выпрямила сильный стан, черные очи метали гневные молнии:

— А почему мало воинов? Почему у замка башня в трещинах? А ты сам в засаленном халате? Почему на улице слишком жарко? Почему на небе нет облаков? Хочу облака, немедленно! Бездельники! Начальника охраны — казнить! Казначея — казнить! Хана — казнить!

Все присутствующие потрясенно зароптали, преисполненные ужаса.

— Дура! Красивая, но редкостная дура! — схватился за голову Исхаган. — Тебе только детей рожать да салфетки крестиком вышивать! Немедленно вернуть эльфа. Хочет он этого или не хочет, но он женится на принцессе!

Взбодрившаяся и воспрянувшая духом охрана, рысцой рванула к озеру, демонстрируя полнейшее согласие с компетентным мнением хана. Подоспевшие евнухи подхватили принцессу и, не взирая на бурное сопротивление, замотали в покрывало, утаскивая на женскую половину дворца. Назревавший было матриархат благополучно зачах на корню. Взбудораженная столица медленно успокаивалась.

Ланс давно запыхался, кровь стучала в висках, сердце грозилось выпрыгнуть из груди, но он не сдавался и не сбавлял шага. Потому что позади настигающим эхом грохотали ятаганы и медные бляхи, нашитые на халаты догонявшей их погони. Повеяло прохладой, цепочка глинобитных мазанок неожиданно оборвалась, явив дощатые портовые постройки и насквозь пропитанные солью доски причалов. Убогие лодчонки, приземистые, крутобокие галеры, а выше всего этого — белопенная громада надувающихся ветром парусов гордой, готовой к отплытию каравеллы. Глаза полукровки выхватили надпись на борту «Маргота», поясную фигуру деревянной девы под бушпритом и красный, головной платок Маллера де Вакса, веселым пятнышком отсвечивающий на корме.

— Эй, на палубе! — громко закричал Ланс, размахивая руками.

— Это ты, родич? — отозвался пират. — Ты успел вовремя, мы отплываем вверх по реке, чтобы выйти в море. Ветер попутный, так и норовит сорвать корабль с якоря!

— Ты обещал отвезти нас на Поющий остров! — напомнил Огвур, первым вступая на веревочный трап.

Маллер протянул ему руку, помогая перебраться через планшир каравеллы:

— Вижу, выбора у вас нет! — он коротко хохотнул, указывая на приближающихся стражников. — Шумная вы парочка, везде умудряетесь набедокурить! Руби концы! — прикрикнул он на матросов и «Маргота» важно отвалила от причала.

На опустевшем пирсе разочарованно ругалась погоня, измотанная безрезультатной беготней.

— Как, парочка? — встрепенулся Ланс. — С нами же еще дервиш на ишаке бежал, Али-Бабой его звать!

— Да вон он, ваш старикан, — махнул рукой капитан, — на берегу остался!

И правда, на пирсе, никому не нужный и никем не схваченный — стоял старый дервиш, вскинувший ладонь в прощальном взмахе.

— Удачи вам, друзья Сумасшедшей принцессы! — долетел до путников его голос, ставший неожиданно сильным и молодым. — Вы сослужили мне отличную службу. А то, что добыл ты, орк, отправится к тому, для кого и предназначено. Ведь от судьбы — не уйдешь!

Огвур громко ругнулся и схватился за палец, на котором носил перстень «Пожиратель пространства» укрытый тряпичным лоскутом. Но увы, под повязкой ничего не обнаружилось. Тысячник снова взглянул на причал и заметил яркую искру света, сверкнувшую в грязной руке дервиша. Отблеск драгоценного камня был столь ярок, что друзья невольно зажмурились, и сквозь опущенные ресницы им на мгновение померещилось, что тщедушное тельце Али-Бабы странно изменилась, превратившись в статную фигуру женщины в роскошном одеянии, с серебряной короной на распущенных, черных как смоль волосах. Серый же ослик стал поджарым гнедым скакуном, щеголявшим золотым чепраком. Ланс протер веки, но на причале вновь стоял все тот же бродячий старик, хитро щуривший подслеповатые глаза.

— Ты видел? — заикаясь от волнения, спросил полуэльф у задумчивого орка.

Орк насмешливо цыкнул зубом, и сплюнул за борт:

— Я же сразу сказал, что имя у него какое-то подозрительное — али баба… А я бабу за милю чую!