Лицо для Сумасшедшей принцессы

— Не сваливай, пожалуйста, вину на меня, — принц недовольно поморщился. — Никогда себе не прощу, что плохо изучил древние книги, не выяснил все подробности связанные с пробуждением Ледяного бога и позволил увлечь себя этой дурной затеей… Недаром, видимо, говорят — выслушай женщину и сделай все наоборот!

— Но вот, — совсем по-детски всхлипнула жестокая демоница, — всегда я одна во всем виновата!

— Никто тебя не винит! — принц устыдился своего непростительного поведения, встал с кресла и нежно привлек к себе на грудь черноволосую головку сестры, баюкая и успокаивая. Ведь и впрямь, недостойно мужчины в чем-то упрекать слабую, увлекающуюся, сжигаемую ненавистью женщину. — Я что-нибудь придумаю. Не плачь, родная!

Ринецея облегченно расслабилась:

— Ты же умный, сделай милость, придумай. А то от моих усилий нет никакого видимого результата. Работаю как лошадь, кусаю врагов как змея, устаю как собака, а толку то — пшик. Почему?

— Ну откуда мне знать почему, я ведь не коновал, — отшутился Астор. — А если серьезно, позволь действовать мне.

— И что ты хочешь сделать? — Ринецея подняла на брата светящийся надеждой взор.

— Ситуация сложилась угрожающая, — Астор взволнованно вышагивал из угла в угол, рассуждая на ходу. — Кто же мог предположить, что Ледяные ярлы повернут свое воинство против нас, пробудивших их к жизни. Я так полагаю, что справиться с ними теперь сможет лишь один человек — девушка, принцесса…

Ринецея взбешенно вскочила на ноги, с треском разрывая попавший под каблук подол платья из бесценного, серебристого эльфийского шелка:

— Просить помощи у нашего злейшего, ненавистнейшего врага? У самой Сумасшедшей принцессы? Никогда!

— Сестра! — старался образумить сестру принц, но демоница продолжала бушевать.

— Вспомни, она и ее друзья убили твоего единокровного брата Абигера.

— Ну, этот то всегда оставался тупым мордоворотом, шестеркой, — негромко буркнул Астор. — Сам балбес виноват, нарвался.

— Я из кожи вон лезу, — продолжала истерично голосить Ринецея, — стараясь усилить наше влияние. А ты хочешь рассказать Ульрике все и разрушить так тщательно выстраиваемый замок нашего будущего величия.

— Не все, — Астор наставительно поднял палец, — далеко не все, лишь самое нужное.

— Никогда! — повторно взвыла Ринецея, упрямо топая туфельками.

— Ты подумай сама, ведь все твои задумки часто играют и против нас тоже, — начал перечислять принц. — Ты ослабила возможности Великих, это да. Ну-ка, вспомни, что тебе пришлось для этого сотворить с драконами. Но ведь это значительно поуменьшило и мою колдовскую силу. Ты направила на Ульрику принца Ужаса и принцессу Страх, что лишь незначительно приостановило девушку, но привело к потере двух наших самых ценных соратников. Ты уговорила меня пробудить Детей стужи, но и этот план обернулся против нас самих. И наконец, ты, с истинно женским коварством придумала отдать короля Мора — отца принцессы, сына самой Смерти, в дар ледяным тварям и это…

— Остановись, брат, — Ринецея вытянула по направлению к Астору руку, вооруженную острыми, угрожающе пошевеливающимися когтями, — или мы поссоримся. Я вижу, ты принимаешь слишком близко к сердцу проблемы этой рыжей девки!

— Да ничего подобного, — принц торопливо отвернулся, чтобы демоница не заметила краски смущения, предательски залившей его лицо при упоминании о девушке, с некоторых пор овладевшей всеми его помыслами и желаниями. — Я просто указал на побочный, невыгодный эффект наших действий.

— Ой ли! — насмешливо поддела злопамятная сестра.

— Я придумаю подходящий план, как заставить принцессу исподволь действовать в наших интересах, — торопливо пообещал Астор, в душе отдавая себе отчет, что вряд ли сможет совершить хоть один поступок, способный как-то навредить любимой. — Я…

Внезапно он побледнел и напрягся, золотистые глаза недоверчиво расширились:

— Непостижимо! — шепнул он.

— Что случилось? — ошеломленно осведомилась Ринецея, но принц лишь коротко отмахнулся — не мешай.

Я чувствовала привкус крови во рту и легкое головокружение. Ощущая себя лежащей на грубом, мокром камне, я, одновременно с этим, пребывала в каком-то радужном облаке, окутывавшем меня невесомым, золотистым маревом. И в этом тумане присутствовал кто-то еще кроме меня.

— Помоги же мне, милая! — ласково шепнул странно знакомый голос. — Сконцентрируй мысли, потянись ко мне.

Я потрясенно вскрикнула. Еще не успев понять смысла услышанных слов, я тончайшими фибрами души мгновенно опознала человека, которому принадлежали завораживающие бархатистые интонации.

— Ты? — мои разбитые губы раздвинулись в слабой улыбке. — Это ты?!

— Я! — выдохнул он, так близко и вещественно, что струя теплого воздуха, вырвавшегося из его рта, коснулась моей шеи и живой струйкой поползла вниз, в вырез рубашки. — Вот мы и встретились! Ты не рада?

— Рада! — честно призналась я. — Наверно это глупо, но я так и не смогла забыть тебя с тех пор, как увидела впервые, на портрете в Лабиринте судьбы…

— Ох уж этот Лабиринт, — воркующе перебил он. — Глупышка, что же ты натворила, войдя в него!